История русской литературы XX века. Том I. 1890-е годы – 1953 год. В авторской редакции. Виктор Петелин

в «Северном вестнике». Какая мерзость! Решительно не знают люди, что хорошо и что дурно. Хуже – думают, что знают, и что хорошо именно то, что дурно. Положительно можно сказать, как про наши школы, что они не только не полезны, но прямо вредны, если ими исполняется всё тот же мрак. Вся наша беллетристика всех этих Потапенок положительно вредна. Когда они напишут что-нибудь не безнравственное, то это нечаянно. А критики-то распинаются и разбирают, кто из них лучше. Все лучше. Эта повесть Потапенко была для меня сoup de grace (последним ударом (фр.). – В. П.). Я давно уже подумывал, что вся эта беллетристика, со включением, и очень, всех Зола, Бурже и т. п., есть бесполезная пакость, а теперь это стало для меня полной несомненностью» (Собр. соч.: В 22 т. Письма. М., 1984. Т. 19–20. С. 268). Вполне возможно, что Л.Н. Толстой преувеличивал «мерзость» сочинений И.Н. Потапенко, но отношение к публикуемой литературе в «Вестнике Европы» точно отражает бескрылую и мелкотемную натуралистическую беллетристику, которая заполонила всю журнальную и издательскую литературу.

      Подобная унылая беллетристика была напечатана и в других журналах.

      Интерес к журналу привлекали стихотворения старой школы – А.М. Жемчужникова, Я.П. Полонского, В.Н. Ладыженского и др., но особенно был интересен Владимир Сергеевич Соловьёв (1853–1900) своими стихами и острой публицистикой, в том числе и религиозной. В «Вестнике Европы» были опубликованы его стихотворения «Неопалимая купина» (1891), «Зачем слова» (1892), «Милый друг, не верю я нисколько» (1893), «На озере Сайма», «Белые колокольчики» (1899), поэма «Три свидания» (1898), «Дракон» (Зигфриду) (1900) и др. В. Соловьёв, публикуя свои стихи, сомневается в их надобности, когда есть такие поэты, как Пушкин и Тютчев. Но находились в это время поэты и критики, которые увидели в стихах Соловьёва новизну содержания и новую форму. Валерий Брюсов (1873–1924), о котором речь ещё впереди, писал П.П. Перцову: «Очень Вам благодарен за указание на Вл. Соловьёва. Читаю его стихи и нахожу их прекрасными – но прекрасными внутренней стороной… Лично мне дороже всего те его стихотворения, где он освобождается от влияния Фета, пишет проще и глубже. Таковы – «Волна в разлуке с морем», «Вся в лазури сегодня явилась», «О, что значат все слова и речи». Г. Соловьёв, изображая человеческую душу томящейся по душе всемирной, изображая любовь идеальную, в которой желанья не бегут, словно тени, а обеты не пустые слова, – открыл себе безграничные горизонты новых, ещё не затронутых положений и настроений» (Письма В.Я. Брюсова к П.П. Перцову. М., 1927. С. 38). В «Вестнике Европы» догадывались, что стихотворения и поэмы чем-то очень серьёзным отличаются от его предшественников, но символистом Соловьёва назвали только в конце его жизненного пути. Почти все участники литературного движения знали, что в Париже открылось общество «Декадент», что появилась целая группа поэтов-символистов, выпускают сборники, устраивают дискуссии, от них отворачиваются, критикуют. И в России замелькали эти странные слова – «декадент», «символизм».

      Владимир Соловьёв критически отнесся к декадентству в публикациях В. Брюсова,