– Парн, я хочу, чтобы ты с Тиýлом и его десятком остались здесь со мной. Жители нам добродушно предложили отмыться, поесть и отдохнуть, но отдыхать мы будем дома. На воротах постоянно должны быть по два человека, и двое будут охранять этого, – он мотнул головой в сторону трясущегося пленника. – Остальные берёте здесь обозы и грузите наших погибших соплеменников. Марýй, ты старший.
Глава Возрожденного кивнул, и все как один замолчали, вспоминая лица тех, кому сегодня не повезло.
– Сколько здесь? – спросил граф, указывая на тела у стены.
– Восемнадцать, милорд, – ответил крепкий мужик с секирой.
– Итого – тридцать один… – вздохнул Слак, прибавив погибших у поместья и троих внутри здания.
– Похоронную церемонию устроим завтра, – выдал граф. – А сейчас все за дело!
Небо окрасило кровавыми красками, и неспешное солнце закатилось за верхушки деревьев. Вечерний ветерок освежал пространство, унося подальше за стены запах страха и смерти. За день горожане свозили тела стражников к опушке леса, и выкопав широкую и длинную яму, сделали большой погребальный костер. Оружие и снаряжение сложили у стены, а трупы сожгли. Смыть с улиц всю кровь за раз не получалось, и люди оставили эту работу дождю.
Собравшийся народ нетерпеливо ждал суда над тираном. В центре площади наспех сколотили двухъярусный помост, на первом ярусе которого сейчас лежал с завязанным ртом, мычащий Жирдоха.
Граф Слáккул встал рядом с ним, и поднял руку, успокаивая толпу.
– Люди этих земель, – начал он. – Мой титул дает мне право совершить суд над тираном и захватчиком городка У́гло. То, что этот городок был захвачен насильственно, вы только догадывались, но мне во всех подробностях сегодня ночью рассказал об этом сам Жирдоха, – естественно Слак не собирался выкладывать, как его оставили наедине с пленным, и как граф начал превращаться в Лиса. Как рычащим голосом в красках рассказал, что он сейчас будет с ним делать. Трус по натуре, Жирдоха, поверил, что Склюн выдал о нападении на старого графа. И Слак, якобы решил выслушать и его чистосердечное признание о своих деяниях.
– Графом, я не могу назвать этого человека, да и человеком тоже, – продолжил Слак. – Все его деяния перечислять мне больно и неприятно. Скажу лишь, что… убийца графа Брéнара и женщин, которые приехали два дня назад сюда с обозом, сейчас понесет наказание!
Толпа взревела, проклиная Жирдоху, и требуя отдать его им на растерзание.
– Парн, неси, – крикнул Слак.
Двое самых здоровых мужиков подняли Жирдоха под руки и поволокли на второй ярус. Как бы он не пытался брыкаться, это ему ничем не помогло. Парн с Марýйем вынесли заостренный кол, и пока его вставляли в приготовленное специально для этого отверстие на первом ярусе, с тирана стащили штаны с панталонами.
И тут до толпы дошло, какая будет казнь, теперь больше никто не просил, чтобы Жирдоху отдали им. Такое наказание их устраивало.
Прошла неделя после освобождения У́гло.