Не успел Эадан войти в ворота, как из дома донесся остервенелый собачий лай – пес бросался на дверь и прямо-таки задыхался от злобы. Валезириан забеспокоился. Лай означал для него лишь одно – опасность и близкую смерть; наверное, до конца своих дней он будет вздрагивать и покрываться холодным потом при этих звуках… Эадан прошел по грязному снегу через двор и заколотил в дверь кулаком.
– Эгей, хозяева! – закричал он изо всех сил. – Чего притаились? Отворяйте!
Наконец дверь приоткрылась. Старческий голос спросил:
– Кто там бродит во тьме Дунн Скарйады?
Эадан оглянулся на Валезириана.
– Мое имя Грим, – сказал он. – А это мой раб Керхе.
– Один – Гость, другой – Никто. Славные же люди к нам пожаловали, – проворчали из темноты, но дверь все же отворили. Эадан вошел первым, держа наготове меч – на случай, если у здешних хозяев есть дурной обычай убивать незваных гостей. Старик, впустивший его, скользнул мрачным взглядом по мечу и толстому золотому кольцу на шее Эадана; потом перевел взгляд на его узел.
– Встречай гостя, дочка, – крикнул он в полумрак все так же угрюмо и указал Эадану на почетное место у очага. Эадан огляделся. Вдоль почерневших от копоти стен стояли скамьи, за отдернутой занавесью виднелись ряды спальных ниш – должно быть, прежде это был богатый дом со множеством домочадцев. По четырем углам темнели деревянные идолы Рогатых Повелителей, потрескавшиеся от старости. Отец Орнар сердито смотрел на Эадана слепыми глазами. У очага на коленях стояла женщина. Повернувшись к старику, она сказала сварливо:
– Кого это ты привел? Только разбойники да нищие скитаются в гиблую пору Дунн Скарйады.
– Этот человек назвался Гримом, – ответил старик, с кряхтением опускаясь на скамью. – Его золото и доброе оружие свидетельствуют, что наш гость благородный эс.
Не поверив словам старика, женщина придирчиво оглядела Эадана с ног до головы. Потом поднялась с колен, принесла ложку для Эадана и опять вернулась к огню, так и не назвав своего имени и не расспросив гостей о новостях. Старик тоже молчал, протягивая руки к огню. Время от времени он начинал разминать узловатые пальцы – слышался хруст. Эадан тревожно дергал ухом. Ему внушал подозрение этот дом, построенный для многих, но пустой; неприветливые хозяева, исполняющие долг гостеприимства словно бы нехотя; пес, что за дверью захлебывался лаем, а теперь внезапно успокоился – только не отрываясь глядел на чужаков голодными глазами. Эадан опустил узел себе под ноги, а меч положил на колени. По обычаю ему следовало оставить оружие у двери, но Эадан не желал остаться безоружным в незнакомом доме. Хозяева не укоряли