– О чем ты, Карка? О чем я пожалею? – рассмеялась Аня. – Об этой квартире? А больше не о чем мне пожалеть?
Каринка молчала.
– Вот именно! – вздохнула Аня. – А ты говоришь. И вообще, это же мое дело, верно?
– А-а-а! – с сарказмом протянула Каринка. – Значит, твое? Ну-ну. Валяй, раз только твое. А мы тут так, сбоку припека. Я поняла, Ань. Извини.
Анна попыталась объясниться, но в трубке зазвучали гудки. Конечно, она обидела Каринку. Сколько подруга возилась с ней, сколько мучилась. Сидела возле нее сутками. Кормила, поила, привозила врачей. А Анна? «Мое дело». Сволочь она, конечно, после этого.
Анна бы и дальше плакала и каялась, но времени не было – через два часа у нее встреча на Маяковке с нотариусом и со Светланой. Надо было спешить.
Через две недели она переехала.
Анна ходила по своей новой-старой квартире и вспоминала родителей, детство, детский сад и школу, подходила к окну и смотрела на двор, где прошли их с Каринкой детство и юность. Вот лавочка под дощатым навесом, окрашенная прежде в ярко-зеленый цвет – она вспомнила, как они с Каркой плюхнулись на нее, а краска еще не подсохла. Конечно, испортили платья. Аню страшно ругали родители. Ох, ну и досталось же ей тогда за «порчу имущества»! А Каринку совсем не ругали – бабушка Нина вздохнула, повертела испорченное платье, да и выбросила – подумаешь! Здесь, в этом дворе, они, совсем маленькие, лепили куличики в круглой песочнице. Позже закапывали «секретики» и играли в классики и резиночку. Еще позже кокетничали с дворовыми мальчишками и даже целовались в подъезде.
Аня поставила чайник.
– Я вернулась! – вслух сказала она. – Я вернулась домой.
Она выпила горячего чаю и легла на диван, укрывшись пледом. Оглядела свою новую спаленку, бывшую детскую – всего-то восемь метров! – и подумала: «Как мне уютно. Я ведь всегда боялась больших помещений, пространства. Как это называется? Боялась толпы – это, кажется, демофобия. Мне всегда становилось нервно и тревожно в больших магазинах и выставочных залах. Психопатка, я не спорю. Я всегда и всего стеснялась, боялась выделиться из толпы, быть замеченной. Боялась ярко одеваться, привлекать к себе внимание. Мне нравилось зарываться в своей норе и прятаться, да».
Она закрыла глаза и вспомнила встречу со Светланой. Та стояла перед дверью нотариальной конторы, смущенная и перепуганная. Увидев Анну, она вздрогнула и побледнела. Анна любезно кивнула и попыталась улыбнуться, чтобы подбодрить. В тот день Светлана не показалась ей такой уж молодой – она увидела и ее морщинки, и усталые глаза, и бледную кожу. И никакая она не демоническая красавица – обычная женщина, обычная. Ничего примечательного – таких сотни. И ей, кажется, стало полегче.
По счастью, вся процедура заняла час от силы. Анна еле стояла на ногах, держась из последних сил. Наконец они вышли из конторы, и надо было прощаться.
– Спасибо