Прогулки по Серебряному веку: Санкт-Петербург. Вячеслав Недошивин

и В.Конашевичем. Публицист В.Буренин в 1917 г. рассказывал К.Чуковскому, что видел полковника Судейкина за неделю до его убийства. «Я был тогда редактором какого-то журнальца, выходившего при “Новом времени”. И вот меня пригласили в Охранку… Вышел ко мне ну совсем Иисус Христос. Такая же прическа, как у тициановского Христа… Такая же борода. Только глаза нехороши: сыщицкие… А через неделю Дегаев заманул Судейкина в конспиративную квартиру и укокошил… Я рассказывал сыну Судейкина всю эту историю…» А.Тыркова-Вильямс сообщает в мемуарах, что муж ее сестры Ю.Антонов-ский был даже ненадолго арестован в связи с убийством Г.Судейкина. «Революционеры, – пишет

      А.Тыркова-Вильямс, – под угрозой смерти приказали Дегаеву вызвать Судейкина на конспиративную квартиру и убить его. Судейкин отчаянно сопротивлялся. Убийцы – их было несколько – гонялись за ним по квартире и наконец, если память мне не изменяет, прикончили его ломом…»

      Сыну Г. Судейкина, Сергею Судейкину, было тогда меньше двух лет, но судьба отца станет глубокой травмой для художника на всю жизнь.

      34

      И.Грэм, к мемуарам которой специалисты подходят с известной осторожностью, пишет, что Ленин якобы вызвал Луначарского и спросил: «Что это за мальчики командуют у вас в музыкальном отделе?» – «А вот вы вызовите одного из них, и сами увидите, что это за мальчики», – засмеялся Луначарский. «Через несколько дней, – рассказывал потом Лурье Грэм, – я получил вызов к Ленину. Он встал из-за своего рабочего стола и пошел мне навстречу. Ни слова не говоря о московской ябеде, Ленин стал расспрашивать меня о моей работе, планах; я увлекся и провел у Ленина часа полтора или два… При прощании он сказал: “Если вам что-нибудь понадобится, обращайтесь прямо ко мне; просто напишите мне записочку, она до меня дойдет…”»

      Насколько это правда – неизвестно. Зато точно известно, что в 1918 г. Лурье написал музыку к стихотворению В.Маяковского «Наш марш», который после этого распевали в Петрограде на каждом углу. Это сочинение «аукнется» Лурье, когда он окажется в эмиграции. «Хромой этот марш, – вспоминал потом Лурье, – доставил мне впоследствии много неприятностей. Когда в 1922 году я приехал за границу, то эмигранты ничего лучше не придумали, чем объявить мой марш “гимном большевистской революции”».

      А как же его еще, сами подумайте, можно было назвать?

      35

      Эти слова Лурье об Ахматовой и Цветаевой приводит Г.Адамович: «Цветаева по отношению к “златоустой Анне всея Руси” была Шуманом…» Да, М.Цветаева в то примерно время, прочитав ах-матовскую «Колыбель», утверждала, что за одну строчку оттуда – «Я дурная мать» – «готова отдать все, что до сих пор написала и еще когда-нибудь напишет…» Правда, потом, спустя десятилетия, мнения их друг о друге поменяются. Цветаева после встречи с Ахматовой в 1941-м скажет о ней – «просто дама». А Ахматова на старости лет, напротив, признается, что как поэт Цветаева «сильнее ее…»

      36

      В 1963 г. А.Лурье напишет Ахматовой из США: «Моя дорогая Аннушка, недавно я где-то прочел о том, что ко