Ильмир ушел, а я хлессу накормила кашей и тоже за порог пошла. И тут плач услышала. Далеко, у опушки самой, девичий. Так уж девица стенала, убивалась, так уж слезы лила, что я испугалась – пошла как есть, даже шаль не прихватила. Обернулась через плечо: служитель за мной бежит. Зашипела, конечно, но разворачивать не стала: вдруг беда? Так уж девица голосила!
Только когда пришли, занавесила Ильмира тенью лесной, чтобы девушку не пугать. Правда, быстро поняла, что гостья не из пугливых, раз уж саму ведьму искать пошла, не побоялась. Стояла она на тропке, зареванная, коса темная до пояса. И сама пригожая: брови черные, глаза, как омуты. Я нахмурилась, всмотрелась внимательнее и вышла из тени, показалась. Девушка как меня увидела, на колени упала, солнцем голову осеняет, а потом опомнилась, встала, шатаясь, шагнула ближе. И корзину мне протягивает. Я носом повела: яйца, маслица кусок, творог утренний, хлеба буханка да шмат сала. А еще капуста квашеная, огурчики. Неплохие дары, только я даже не придвинулась. Так и стояла, смотрела да хмурилась.
– Зачем ведьму ищешь, на весь лес голосишь? – прокаркала я. Саяна прилетела, на голову мне уселась, на корзинку поглядывая. Девица побелела, но шагнула ближе, голову вздернула.
– Просить хочу! – хрипло от слез сказала она. – Об услуге… знаю, ты можешь! – Она помялась, но я молчала, так что девица, повздыхав и сочувствия от меня не дождавшись, продолжила: – Парня я одного полюбила… сильно. Так люблю, что сил моих нет! Только… Только он и не смотрит на меня. А все на Аришку заглядывается, поговаривают, жениться хочет… А я… Нет мне без него жизни! Вот, возьми мои подарки, ведьма, и привяжи ко мне любимого так, чтобы лишь на меня смотрел! Никого больше не видел!
– Любишь, говоришь, – усмехнулась я.
– Больше жизни! – горячечно выкрикнула девчонка. Я посмотрела на Ильмира. За тенью, что я на него набросила, служителя было не видно, а голос его – у меня. Так что стоял он тихо, только хмурился.
– Так любишь, что воли лишить хочешь, – протянула я, дергая носом. – К себе, немилой, ведьминым узлом привязать. Так?
– Ему со мной хорошо будет! – убежденно сказала девушка. – Я его любить буду! А батька за меня столько приданого даст, что любой счастлив будет! Да и сама я красавица, не знаю, что Грыня в этой Аришке нашел! Вот, дары мои возьми и сделай, как я прошу!
Я обошла девицу кругом, рассматривая. Да уж, красавица, тут не поспоришь. И платье на ней богатое, все в вышивке, сапожки из тонкой кожи, с каблучками.
– И правда, хороша, – усмехнулась я. – Чем не невеста? Только дары это не твои. – Девица глаза округлила, смотрит недоуменно, а я пальцем кривым в корзинку ткнула: – Маслице с молоком от коровки, хлеб от земли… Руки твои нежные в поле не работали. Что ты сама отдать можешь? Насколько сильно Грыню своего любишь?
– Больше жизни! – снова выкрикнула она. Я поморщилась досадливо. Кидаются словами от глупости, а Шайтас-то рядом и все слышит…
– Ну, раз так, пусть по-твоему