– Теперь со всеми соплями покончено и можно работать? – спросил я.
– Сэр!
Брюс покачал головой в адрес Стэна, намекая на то, что ему не стоит продолжать своё обращение.
– Но, сэр!
Я крепко держал напарника за руку и без перерыва дергал её, наблюдая, как она болтается, словно ливерная колбаса.
– Достаточно на сегодня.
Стэн вырвал свою руку из моей и выскочил из кабинета, потирая глаза. Мы остались вдвоём с Брюсом
– У тебя есть ещё вопросы ко мне?
– Есть один.
– Если этот вопрос касается моего ствола, то нет, я тебе его не дам.
– Тогда я могу идти?
Брюс ничего не ответил. Я понял, что молчание – знак согласия, так нас учили в детском доме. Я еще немного помялся и пошел в общий кабинет писать отчёт о сегодняшнем дне.
.
День 2
– Стэн, ты меня извини за вчерашнее, я был сам не свой.
Мой напарник угрюмо кивнул головой.
– Я не хотел тебя обидеть, просто первый день на службе очень взволновал меня, да ещё ты рассказал мне про свое желание угодить в заварушку и про свой крепкий стояк. Я так проникся фактом, что ты мой напарник, что решил устроить тебе эту потасовку.
– Ты правда это сделал, чтобы я испытал стояк?
– Конечно нет, грёбаный ты дебил, нахер мне твой стояк.
Глаза Стэна покраснели.
– Нет, нет, только не начинай снова. Я не хотел вызывать у тебя стояк, но я желал тебе оказаться в передряге. И, наверное, я перегнул.
– Да, Тони, ты перегнул и опять начинаешь перегибать.
– А ты не провоцируй меня, не называй при мне свой член писей. Я ничего не хочу про него слышать. Как только ты мне говоришь про свой член, меня клинит, поэтому лучше молчи, если задумаешь провести параллель со своим свистком.
– У меня нихера не свисток.
– А что там у тебя?
– Как минимум, сабля.
– Так, Стэн, стоп. Если мы продолжим этот разговор, то через сорок минут мы снова окажемся в кабинете Брюса, – я сделал паузу. – Давай ты придержишь все истории со своим елдаком и не будешь давать мне почву для новых ноток сарказма. Надеюсь, мне не надо объяснять, что значит сарказм?
– Сарказм – один из видов сатирического изобличения, язвительная насмешка, высшая степень иронии, основанная не только на усиленном контрасте подразумеваемого и выражаемого, но и на немедленном намеренном обнажении подразумеваемого.
– С тобой невыносимо разговаривать. Или ты травишь истории про свой леденец, или выдаёшь крепкие выдержки из энциклопедии. И то, и другое меня дико бесит. Ты – чёртов умник с детскими комплексами.
– У меня нет комплексов.
– Стэн, если взрослый мужик, без трёх минут офицер полиции, называет свой член писей, то у него очень большие комплексы. Так что у тебя случилось в детстве, что ты так аккуратничаешь с выражениями?
– Ты думаешь,