Это невероятных размеров бык.
И у него содрана шкура.
В другое время мисс Брайт, верно, вывернуло бы от вида воспаленно-красных мышц, под которыми вздымаются ребра, но в тот миг отвращение от нее неотделимо. А как можно реагировать на то, что стало частью тебя?
Она стреляет еще раз, и еще, и продолжает стрелять, даже когда призрак, задрожав, исчезает, а истерзанное тело с глухим стуком падает в траву.
Тогда мисс Брайт отбрасывает ружье и опускается на колени, призывая забвение. Китовый ус корсета немилосердно давит на живот, но потерять сознание так и не удается. Ее крепкие нервы, не то что у других барышень, сыграли с ней злую шутку.
Краем глаза она замечает, что рыцарь-эльф, припадая на левую ногу, подходит к телу. Она не смеет обернуться, даже когда слышит ровный голос:
– Подойди сюда.
– Нет.
Она не может и не должна увидеть это снова!
– Подойди. Я прошу тебя.
Несколько тягучих минут спустя она встает и, путаясь в юбках, промокая лицо вуалью, бредет к нему.
Но что за наваждение?
Его Милость почивает, подложив руку под голову. Ни брызги крови на полном подбородке, ни царапины, ни прорехи на безупречно чистом сюртуке. Щеки разрумянились, волосы прилипли к вспотевшим вискам. Кажется, что его сморил зной, и он прилег отдохнуть на лоне природы.
– Совсем как живой! – вырывается у нее, прежде чем она понимает, что все это может значить.
– Правда? Хорошо, если так.
На губах молодого человека проступает улыбка, в которой жизни меньше, чем в могильной плите.
Он только что принял решение, и мисс Брайт даже знает, какое.
Он ее решил ее предать.
…А через три месяца после сих печальных событий Агнесс Тревельян явился дух отца.
Но это был не первый ее призрак.
Своего первого призрака Агнесс увидела в возрасте шести лет.
Произошло это так: они с мамой запозднились на ярмарке и возвращались уже затемно. На маме было серое шерстяное платье с длинным белым передником, который удачно скрывал свежую заплатку на подоле – когда мама помешивала в котелке, из очага вылетел уголек и прожег ткань.
Исхудавшее, но все еще миловидное лицо выглядело надменным и чуточку обиженным. Мама словно заранее ожидала насмешки и готовилась дать кому-то отповедь. Именно с таким выражением лица она занималась работой, какую обычно поручают прислуге – подметала крыльцо, стирала или, как сейчас, тащила корзину с покупками.
Агнесс семенила рядышком и сосредоточенно кушала имбирный пряник, петушка в золоченых штанах. Лакомства перепадали ей редко, и девочка дожидалась, пока каждая крошка растворится на языке, прежде чем отгрызть еще кусочек. Время от времени Агнесс поглядывала на пожилую крестьянку, ковылявшую впереди. Из ее корзины высунулся гусак и крутил головой на длинной гибкой шее. Агнесс подумывала о том,