Буде мало вам покажется,
Поставлю я вам в раю престол;
Буде мало вам покажется,
Уж я дам вам в раю свою волю.
Уж вы жили-были на вольном свете, —
Вы охочи были ходить в Божии церкви,
Вы охочи были Богу молитися,
Вы заутрени не просыпывали,
Обедни в обедах не прообедывали,
Вы вечерни на улицах не проигрывали,
Вы на исповедь к отцам духовным хаживали,
Вы грехов своих не утаивали,
Святых Тайн вы приимывали».
Восплакнут же души грешные:
«Ох ты, Матушка Владычица,
Дева Мария, Богородица! —
Не можно ли нас простить, грешных?»
Речет им Владычица,
Дева Мария, Богородица:
«Отойдите от меня прочь, души грешные,
Души грешные, проклятые,
Проклятые, беззаконные!
Уж вы жили-были на вольном свете, —
Вы не охочи были ходить в Божии церкви,
Вы не охочи были Богу молитися,
Вы заутрени, грешные, просыпывали,
Вы обедни в обедах прообедывали,
Вы вечерни на улицах проигрывали,
Вы охочи были на улицу ходить,
Вы охочи были скакать-плясать;
Вы к отцам духовным на исповедь не хаживали,
Вы грехов своих не объявливали.
Прогоняю я вас, проклятых,
За три горы за Сионские:
Там огни горят негасимые;
Пропущу я вас сквозь матушки сырой земли,
Засыплю я вас матушкой-землей,
Закладу я вас камнями горючими,
Завалю я вас плитами железными,
Чтобы крику и зыку от вас не слышати!»
Про Адама и Евгу
Создал Господь Адама и Евгу и пустил их жить в пресветлом Раю; а к воротам райским приставил собаку, зверя чистого; по всем раю ходила, И повелел Господи собаке, зверю чистому: «Не пускай, собака, зверь чистый, не пускай ты черта лукавого в рай: не напоганил бы он моих людей».
Лукавый черт пришел к райским воротам, бросил собаке кусок хлеба, а та собака и пропустила лукавого в рай. Лукавый черт возьми да и оплюй Адама с Евгой[19]; всех оплевал, с головы до последнего мизинчика во левой ноге. Приходит Господи – только руками об полы ударил! На Адама с Евгой глянуть срамно! Но Богу, известно, не обтирать их стать, не марать же рук в чертовы слюни: взял да и выворотил Адама с Евгой. От того и слюна погана. «Слушай, собака, – сказал Господи, – была ты, собака, – чистый зверь: ходила по всем пресветлом Раю; отныне будь ты, пес, – нечистый зверь; в избу тебя грех пускать, коли в церковь вбежишь – церковь снова святить». С тех пор не собака зовется, а пес: по шерсти погана, а по нутру чиста.
Королевич и его дядька
Жил-был король, у него был сын-подросток. Королевич был всем хорош – и лицом и нравом, да отец-то его не больно: все его корысть мучила, как бы лишний барыш взять да побольше оброку сорвать. Увидел он раз старика с соболями, с куницами, с бобрами, с лисицами. «Стой, старик! Откудова ты?» – «Родом из такой-то деревни,