Выйдя из зала № 60, Холмогоров отошел в сторонку и набрал номер своего старого знакомого, доктора наук Лазарева. В динамике долгое время раздавались длинные гудки, потом, наконец, послышалось и вялое «алло».
Закончив осмотр залов икон, Дорогин взглянул на часы. Оказывается, он пробыл в музее уже почти полдня. Но Муму ничуть об этом не пожалел.
– Николай Георгиевич? – бодро поприветствовал его Холмогоров. – Как, не разбудил?
– Да помилуй, барин, – отшутился тот. – Какое «разбудил»? Уже ведь второй час.
– Ну, всякое в жизни бывает. А как она вообще, жизнь?
– Да ты знаешь, что-то скучновато в последнее время. Сплошная рутина.
– Неужели никто картин не подделывает?
– Да можно сказать, сижу без работы. Вот разве что фальшивого Левитана на той неделе обнаружил, и то все очень уж паршиво было сделано. Прямо белыми нитками шито. Не уважают эти хануги настоящих профи вроде меня.
– Ну а я вот тебе как раз халтурку хотел подбросить. Думаю, поинтереснее Левитана. Подревнее да поценнее.
– «Троицу», что ли?
– Да спаси господи! Как ты узнал? – удивился Холмогоров.
– Ну, дружище, у меня тоже есть особый дар, а не только у тебя, – бойко ответил Лазарев. – Позвонили вот, дали наводку.
– То есть не я первый?
– Извини, друг, но это действительно так. И конечно, я собираюсь заняться этим делом уже в самое ближайшее время. Думал даже сегодня, но куда-то запропастился завотделом древнерусского искусства. Пытался дозвониться до него, и все никак. Как будто сквозь землю провалился.
Глава пятая
Болдигов поставил будильник на восемь. Трех часов, которые оставались до встречи, ему должно было хватить, чтобы немного прийти в себя и даже успеть поужинать где-нибудь в придорожной харчевне. А десяти часов, которые оставались до восьми вечера, ему должно было хватить, чтобы выспаться. Но не тут-то было. Проснулся он с большим трудом. Голова болела неописуемо, как будто у него в черепе сидел мускулистый силач, который время от времени со всей дури лупил кувалдой по стенкам.
– Надо бы водки накатить… – мляво процедил он, спуская ноги с тахты. – Съездить в магазин, что ли.
Но тут как сквозь пелену ему вспомнился утренний звонок. В одиннадцать, Волоколамское шоссе, 28-й километр, и последние слова майора: «И протрезвей, сука!»
Нет, зависнуть на даче с бутылкой водки сегодня не получится. Надо садиться за руль и думать, как объясниться с Колбышевым. Значит, вместо магазина придется посетить аптеку.
Крепкий чай с сахаром делал свое дело. Болдигов начинал приходить в себя. Краем глаза он взглянул на календарь с изображением «Троицы», который висел на стене, и тут же хлопнул себя ладонью по лбу: «Мать твою за ногу, это ж уже послезавтра я собирался лететь в Париж!»
Билет на самолет по-прежнему не был куплен. Покупать его прямо перед отлетом намного дороже, чем даже всего за сутки.
Хотя Болдигов понимал, что не об этом сейчас