– Вам просто надо больше практиковаться. И привыкнуть.
Они опять уселись и поехали в молчании, и когда до его забора стало рукой подать, он спросил:
– Что такое ваша мама придумала? Зачем она собралась платить «газпрому», то есть… Ядвиге Ивановне?
– Терезе Васильевне, – поправила Элли. – Вы просто не знаете маму. Она очень не любит проблем и не признает их. Это ее так папа научил. Они прожили очень хорошую и очень… легкомысленную жизнь. Нет, вы не подумайте, я, наверное, сейчас неправильно выразилась!
Забор был уже совсем близко, а Плетневу так не хотелось с ней расставаться, что он почти не слушал.
…Проводить? Или пригласить к себе?.. Как это сделать? Давайте я вас провожу? Не хотите ли зайти ко мне?..
Забор надвинулся, и пришлось остановиться.
– …не легкомысленную, это я все же совсем неправильно сказала. Очень легкую жизнь, понимаете? Именно в смысле бытия.
– Которое определяет сознание?
– Что? А, да. Они жили так, как будто никаких проблем вообще не существует. Папа утверждал, что жизнь слишком коротка и не стоит тратить время на то, чтобы ее портить. Если им предстояло заниматься чем-то скучным и с их точки зрения бессмысленным, они или не занимались, или делали это вместе и очень быстро. Например, если требовалось платить за квартиру и для этого выстоять очередь… А куда мы идем?
– На террасу, – буркнул Плетнев, подтаскивая к себе ее велосипед за переднюю раму. – Здесь очень жарко. Проходите.
Она пошла за ним, продолжая говорить:
– …Они ехали в эту очередь и стояли в ней вместе, и папа в это время рассказывал маме элегантное решение какого-нибудь уравнения, которое пришло ему в голову только что, или травил анекдоты так, что вся очередь покатывалась со смеху. Он очень хорошо рассказывал! А если им нужно было продать гараж, они продавали его первому, кто соглашался купить, и никогда потом не жалели, что продешевили! Зато времени не потратили, понимаете? Если у нас в подъезде начиналась революция, а во всех подъездах время от времени вспыхивает революция, нужно, например, собрать деньги на ремонт или что-то такое…
– Садитесь, – распорядился Плетнев. – Только предупреждаю, что квасу нету.
– У нас есть, я могу съездить. Чтобы не препираться и не тратить на это жизнь, папа делал ремонт за свой счет, и все, революция заканчивалась. Однажды кто-то из учеников увел у него какую-то идею, даже не идею, а готовую научную работу. И опубликовал под своим именем. Папа совершенно не расстроился! Он сказал, что, должно быть, тому человеку она гораздо важнее, чем ему, а у него еще миллион идей и прорва научных работ. Нет ничего проще, чем придумать идею и написать работу! А однажды мама потеряла браслет, очень дорогой и старинный, по-моему, прабабушкин. Где-то далеко, в Перми или в Томске. Она полетела с папой на конференцию и там, представляете, потеряла! Как-то он у нее упал в снег. Они искали, но не нашли, конечно. И мама тоже не расстроилась! Я еще маленькая была, и она потом