Сказка. Чудо. Ни один здравомыслящий человек до такого не додумается. Ведь правитель должен быть прагматиком, от него ждут прагматичных решений, а не чудес…
…И она дала миру такого прагматика. Воплощённую сказку, при этом совершенно реальную. И пусть жестокий и кровавый мир начинает молиться!
Сентябрь 2428 года, Венера, Альфа
Следователь отсутствовал более четверти часа. Сидящая в наручниках перед его столом молодая женщина с безучастным лицом смотрела перед собой, полностью погружённая в свои мысли. Она не производила впечатления матёрой уголовницы, хотя на допросе вела себя соответствующе – нагло, развязно, дерзко. Смеялась следователю в лицо, хамила, язвила. А сейчас, оставшись в одиночестве, отключилась, уйдя в себя.
Конечно, она знает, что все её потуги бесполезны. Законы жестоки, но им надо следовать. Что бы она ни делала, что бы ни говорила, её будущее на ближайшие пять лет обрисовано чётко и недвусмысленно определённо. Так зачем трястись, лебезить, бояться?
Она никогда никого не боялась, не собирается этого делать и теперь. И шла бы вся гвардия, в лице следователя и громил-надзирателей, далеко-далеко!..
Именно это прочёл в её лице высокий светловолосый мужчина с длинными, ниже плеч, волосами, вот уже пятнадцать минут задумчиво наблюдавший за подследственной с портативного визора. Референт, копающийся в изображениях файлов следственного управления, наконец воскликнул:
– Да подходит, сеньор граф! По всем параметрам.
– Наконец. Долго ты… – недовольно фыркнул тот, кого назвали графом.
– Так база данных-то чужая. Они тут сами себе ноги переломают, где уж мне быстро нужное отыскать!
Взглянув на изображение вслед за шефом, он с неким ехидством в голосе спросил:
– Не смущает ли вас, ваша светлость, её… немного экзотическое прошлое?
– Первый срок? – Его светлость хмыкнул. – Мне кажется, именно такая нам и нужна. Сильная. Решительная. Пробивная. И чтобы было за что зацепить. Чтобы боялась, что мы передумаем. Стелилась перед нами, но шла по жизни напролом. За нашими спинами…
– Ты посмотри на её глаза, – кивнул он на визор[1]. – Это глаза хищницы, львицы. Пусть сейчас ей плохо и на многое наплевать, но она не сдаётся, не опускает руки. И того, что у неё осталось, никому ни за что не отнять.
– Львицы не занимаются незаконной проституцией в самом центре Красного квартала, сеньор. Это прерогатива забитых европеек, нищих американок или нелегалов с Востока. Тем нечего терять, максимум, что им грозит, – депортация. А она – чистокровная венерианка, хотя и из русского сектора[2].
– Ничего ты не понимаешь в людях! – подвёл итог граф, после чего поднёс к губам браслет. – Сеньор комиссар, проводите к задержанной.
Женщина подняла глаза. Вслед за охраной в допросную вошёл высокий длинноволосый человек