– Конечно, здесь не санаторий, – ответил парикмахер. – Но если приспособишься, то жить можно. Да ты скоро и сам все увидишь. А у тебя хорошие фетровые ботинки…
– Нет, ботинки я не могу отдать.
Медосмотр организован по-военному. «Здесь вы раздеваетесь! На каждого заводится медицинская карточка! Подумайте заранее о сведениях, которые вносятся в нее: фамилия, имя, имя отца, звание, войсковая часть! Чтобы все проходило в темпе!»
Целый штат русских врачей и сестер. «Где у вас болит? Чем болели раньше? Это пройдет!»
Мои руки обрабатывают мазями и микстурами. Медсестра не экономит на бинтах. Она все мотает и мотает. Нет, это настоящий военный госпиталь. Хотя несколько смахивает на поточное производство. Но во всем должен быть порядок – это бесспорно.
Уже поздняя ночь, когда нас, новеньких, приводят в барак. Барак? Да, здесь два больших барака из досок, присыпанные землей. В каждом из них лежат по семьдесят человек.
– Сегодня вы размещаетесь в бараке для больных. Завтра вас переведут в барак для рабочих.
– В барак для рабочих? Почему? Мы же больные!
– Это мы увидим завтра утром! Только не думайте, что вам удастся здесь увильнуть от работы!
Во всяком случае, в бараке тепло. И даже чисто! Староста барака строго следит за тем, чтобы каждый снимал сапоги. Настоящий военный полицейский! Но действительно, это же просто свинство – забираться в грязных сапогах на нары!
Утром мои фетровые ботинки исчезли.
– Мои ботинки украли, староста!
– Украли? Здесь никто не крадет!
– Дружище! – говорит мне один из старожилов. – Их же забрал сам староста. За них он получит от русских сало.
– А что же надену я?
– Скоро увидишь. Староста швырнет тебе в лицо какую-нибудь пару растоптанных сапог, когда пойдешь работать!
Пойти работать?! Без сапог?! Да я к тому же еще и болен! Чтобы опять снег попал в раны? Об этом не может быть и речи!
Я продолжаю упрямо лежать!
В проеме двери появляется какой-то русский в шапке-ушанке, завязанной под подбородком, и кричит во все горло:
– Десять человек!
Теперь только не сдаваться и не вставать!
Староста начинает с нас, с новеньких:
– Давайте выходите!
Никто не двигается с места.
Тогда он стаскивает с нар первого попавшегося, восемнадцатилетнего паренька из Берлина.
– Мне надо сначала надеть носки! – робко говорит тот.
В дверном проеме рядом с русским появляется Антон, начальник лагеря, и орет:
– Сейчас я вам помогу! – Он с такой силой бьет палкой по нарам, что палка ломается.
Со своих нар приподнимается еще один пленный из нашей группы. Вчера вечером на его левую руку наложили свежую гипсовую повязку.
– А ну, спускайся вниз! – орет староста. – Одной рукой ты сможешь работать!
Пленный со сломанной