– Кто это с тобой, Лина? Откуда эта женщина? – при этом они не сводили глаз с незнакомки в брючном костюме.
Но Лина гордо вскинула кудрявую голову и, не останавливаясь ни на секунду, громко произнесла:
– Это Мария. Новая жена моего дедушки Марио Тонини!
Когда женщины остались позади с открытыми ртами, Маша решила поинтересоваться, что же такого ответила девочка любопытным торговкам, но Лина только улыбнулась и беззаботно махнула рукой.
За площадью через неприметный проулок они вышли на главную улицу Сан-Стефано, которая шла на подъем и обрывалась очередным поворотом. Дома здесь так плотно жались друг к другу, что напоминали ласточкины гнезда. Высокие стены все сплошь из камня смотрели на путника узкими вытянутыми окнами, словно пустыми глазницами. На карнизах и водосточных желобах росли целые кустарники. Кое-где вверху между домами на растянутых веревках сушились белые простыни, мужские рубашки и черные женские юбки. Двери, выкрашенные темно-зеленным цветом, выходили прямо на улицу, а на плоских низких ступенях из грубо обтесанного камня грелись коты. Встречались дома, двери которых были наглухо забиты досками с табличкой «in vendita»28, и такого жилья в Сан-Стефано имелось предостаточно. Чтобы улучшить положение малонаселенных деревень, правительство разработало специальную программу, и каждому, кто хотел обзавестись собственным жильем, такие дома продавали за один евро. Но желающие в очередь не становились, бесхозные дома требовали капитального ремонта и вложение кругленькой суммы денежных средств.
За поворотом дорога снова пошла в гору. Пэскуэлина бежала впереди и тянула Машу за руку, а навстречу попадались одинокие прохожие. Все мужчины без исключения при виде симпатичной незнакомки расцветали широкими улыбками, а женщины хмурили брови и долго глядели в след. Некоторые смело останавливали Пэскуэлину, спрашивая о ее попутчице, и после услышанного ответа надолго зависали. И судя по довольной улыбке самой Лины, ответ ей нравился больше, чем вопрос.
Маша не торопилась, она наслаждалась моментом первого знакомства, безвозвратно упущенным за день до этого. Ее отпустило лишь на второй день, прошла нервозность, необъяснимая неловкость, страх нового места и чужой страны. От созерцания старинных построек и домов с многоярусными черепичными крышами времен темного средневековья у нее замирал дух, на каждом повороте учащенно билось сердце, и чем выше поднималась она по серпантинной вымощенной камнем дороге, тем удивительнее разворачивалась внизу широкая панорама окрестностей. Но за последним домом дорога не заканчивалась, а убегала в небольшую сосновую рощу, петляла между каменистыми уступами и еще раз огибала лысую гору за длинной грядой низкого кустарника. Ей хотелось идти дальше, но Лина закапризничала, присела прямо на дорожные камни и попросила