«Мы так не договаривались» и «мне нужно подумать» являлись вполне логичными ответами незнакомому человеку, но что-то внутренне пошло не так. Произошел какой-то сбой, загорелись чек-ошибки заводских настроек, а сигнальные огни сирены озарили квартирное пространство. И тут же металлический рычаг шумно зашел в пазы бронированного замка, шестеренки сделали пол-оборота по часовой стрелке, и могучая дверь закрылась, не оставляя возможности выбраться наружу. Предлагая лишь один вариант – медленно продвигаться на ощупь, вглубь таинственной пещеры. Илона вновь ощутила вчерашнее возбуждение, накатывающееся от страха перед неизвестностью, и стойкое желание согласиться на авантюру.
«Никто из моих знакомых девочек на такое точно не способны. Даже она.» – размышляла девушка, поднимая водолазку через правое плечо и освобождая руку, закатав ткань до самой макушки. Расстегнув двойную пару крючков, Илона скинула бретельку, опустила водолазку на прежнее место и через рукав левой руки вытащила лифчик «пушап» наружу. «К черту его. И все прочие правила к черту». Улыбнувшись, девушка запрыгнула в лаковые туфельки на высоком каблуке, повозилась с завязками на щиколотках и вышла наружу, непременно обновив стершиеся точки под глазами карандашом. Набирая на ходу ответное сообщение – «посмотрим на твое поведение, плохой мальчишка».
Поселок постепенно оживал. Работающее население гуськом спешило к трудовым местам повинностей, располагаясь в равных долях по обочинам единственной дороги, по которой проезжал редкий спецтранспорт. В сельпо уже успели завести утреннюю продукцию, так что в воздухе витал ароматный запах свежих печеных булок, соленых крендельков с маком и хлебных корочек, что так невыносимо хочется обглодать с краешка. Осенняя хандра настигла всякого жившего здесь, хотя и ярких поводов для веселья в остальные времена года у местных жителей не находилось. Все-таки жизнь в провинциальном городишке откладывает свой неизгладимый отпечаток на судьбах. Мало кому есть дело до других, самому бы продержаться и не упасть замертво, от стойкой и необратимой безысходности. Потому и люди здесь вечно недовольны, мрачны и крикливы, если случайно нарушишь их личное пространство.
Вот и сейчас женщина-почтальон безбожно материлась, стараясь очистить проход в почтовое отделение от лежачего пьянчужки, забаррикадировавшего собой входную дверь. Особо не церемонясь, она интенсивно орудовала палкой, нанося хлесткие удары по хребту бедолаги, дополняя процесс экзекуции амплитудными пинками дерматиновых ботинок. Ее отличительную бестактность тоже можно понять – каждое утро одно и то же. Мужчина повадился спать на крыльце, то ли спасаясь от дождя, то ли вовсе разбил здесь свой протестный лагерь, только начать выдвигать требования не давала