Поворачиваться к нему, а также сверлить его любопытными глазами я первый не собирался. Служивый в штатском производил впечатление. Метр восемьдесят, девяносто килограммов, стрижка – вшам не разгуляться, а под пиджаком выпирали либо два кастета, либо два пистолета.
– Попрошу всех встать, – сипло проговорил он, для непонятливых показал ладонями – как это делается и повернулся ко мне.
– Я стою, – вежливо подсказал я.
– Вижу, – пронзительно посмотрел мне через глаза прямо в мозг простуженный и вдруг взялся пальцами за мой бейджик.
– Что значит «встать»? – возмутился в этот момент за его спиной единственный оставшийся сидеть Буденный.
– Волков, значит? – тихо, не отвечая на его реплику, спросил у меня сиплым голосом человек с двумя кастетами.
– Волков, – согласился я.
– Это хорошо, что Волков, – кивнул он несколько раз головой, понемногу теряя ко мне интерес.
После этого он повернулся к моим вершителям судеб и, сдерживая раздражение, продолжил:
– Мало того, что встать, еще и руки поднять!
– Что? – угрожающе, но как-то не очень убедительно, протянул Буденный и, само собой, от возмущения привстал.
– Давайте, давайте! – бесцветно, но твердо, произнес простуженный.
– Да я вас… – главный по кастингу стал лихорадочно придумывать самый извращенный способ уничтожения служивого.
– Милый мой, – презрительным голосом произнес главный у терминаторов, – полчаса назад в вашем гнилом бизнес-центре был, как по нотам, убит гендиректор одной фирмы. И убийца, я думаю, еще здесь.
– Где это «здесь»? – испугался Буденный.
– В здании! Так что вы или прекращаете тут паясничать, или я вас сейчас подозревать начну со всей пролетарской ненавистью.
– Николай Алексеевич, встаньте, я вас умоляю, мы и так от графика отстаем! – взмолился гламурный бомж в суперфутболке.
– Ну, знаете, я этого так не оставлю… – театрально возмутился Буденный, тем не менее – медленно вставая.
– Да ради бога, – устало, но с ненавистью произнес простуженный.
Все трое подняли руки, причем наиболее смачно в этой ситуации выглядела женщина. При этом упражнении у нее поднялись немалые сиськи и стали раздражать всех своими сосками, каждый размером с добрый советский болт.
– А мне? – осторожно поинтересовался я.
– Что «мне»? – ржаво спросил служивый.
– Мне тоже руки поднять?
– Да и им не надо было. Это я так, чтобы не залупались! Ненавижу интеллигентов. Садитесь, господа и не мельтешите, а то я что-то нервный сегодня! – милостиво махнул обеими руками простуженный.
Я осторожно пожал плечами и слегка кивнул, что можно было бы, при желании, расшифровать как угодно. И нашим, и вашим, как говорится.
В этот