притулилась в кровавой игре
то ль слезинка, а то ли соплинка
на колечике в левой ноздре…
Трассовочки
По Сибири вдоль саранок —
«МАЗов» дальний перегон,
а от банок-иностранок
жестяной страшенный звон.
Банки с фантой,
банки с пепси
едут к нам, как жители,
и бренчат чужие песни —
оккупанты жидкие.
Как дурная оперетта
то, что дюжий самосвал
бутылюги с «Амаретто»
себе в кузов насовал.
Мы рехнулись,
опупели?
Мы не сеем,
не куем —
только пере-,
только пере-,
только перепродаем.
Лишь одна своя продукция
вдоль дорог —
треугольнички продутые
между ног.
И всегда на изготовочку,
напоказ
безтрусовочки-трассовочки,
гейши трасс.
Эти гейши рвутся в ралли
хоть на край земли,
лишь бы только подобрали,
подвезли.
Их мордуют обозленные
пятерни
сексуально образованной
шоферни.
Вот у трассы две трассовочки
стоят.
Просят каши их кроссовочки,
скулят.
Вы,
зиминочка,
ангарочка,
куда,
как два блеклые огарочка
стыда?
Между городом Ангарском
и Зимой
вы забыты государством
и собой.
Вы и в цыпках, и укусах
комаров
лечь готовы —
ну хоть в кузов,
ну хоть в ров.
Вы —
обочинные статуи
с мини-юбками в репьях,
наши сироты хвостатые —
хвосты на головах.
Сколько было нами свалено
статуй Ленина и Сталина,
но за что у этих трасс
беспощадно валят вас?!
Там, где предки кандалами
громыхали по камням,
как подбитыми крылами
с криком машете вы нам.
Ничего-то мы не поняли
и в позорнейшей пыли
ждем Америки,
Японии —
лишь бы только подвезли.
Эх, трассовочки бусые
среди нищих и калек…
Неужели ты,
Россия,
на обочине навек?
Лоскутное одеяло
По лоскутку,
по лоскутку
нам сочиняла бабка одеяло,
и до сих пор я помню ласку ту,
которой одеяло одаряло.
Алели лоскутки,
как угольки,
и золотели,
как медвежьи очи,
синели,
словно