Глава 2. Наполовину ложь
– Внутреннее кровоизлияние, гематома в брюшной, часть печени подвержена некрозу. Я назвала всего три причины, по которым нужно сначала провести операцию, – Рената выглядела грозно, точно Родина-мать перед июльской бурей.
– Гарантии? – спросил Роман.
– Что Леонид Львович выживет? Их нет. Если бы не реаниматор и своевременная помощь, он бы уже умер. Наверняка.
– О том и речь. Вот тебе две чаши, – командир расставил руки. – На одной мы: ты, я, Трипольский, Буров, Иванов и, хочется верить, Роберт с Викторией. Наш шанс вернуться.
– С чего ты вообще…
– Не перебивай, пожалуйста. На второй чаше – Ганич. Скажи теперь, ты готова пожертвовать нами ради более высокого шанса спасти этому двуликому жизнь?
– Не суди по…
– Ответь, пожалуйста, Ренат. Прямо – готова?
Она молча сомкнула над головой «замок» из пальцев, уставившись в стол. Стены кают-компании давили.
– То-то же.
– Хорошо. Будь по-твоему… Когда?
– Приступай к подготовке прямо сейчас. Обо всём, что потребуется, говори.
– Я не знаю, что мне может потребоваться. Я раньше этого не делала…
– Все мы раньше чего-то не делали. У нас получится. И я буду рядом.
Командир почти верил в сказанное. Почти. Но тот мизер сомнения, очень крепкий и оттого опасный, как алмазная крошка в часовом механизме, нельзя выставлять напоказ. Ни в коем случае. Роман просто права не имеет говорить иначе. Пусть даже слова его были чуточку… неправдой. «У нас получится».
Погружение было прорывной практикой. Во всём, что касалось Ординатора, иного и не было. Такого рода воздействие на сознание человека скрупулёзно изучалось в НИМИ всего лет пять-шесть, цели ставились амбициозные: от безошибочного допроса предполагаемых преступников до лечения душевнобольных. И лишь недавно практику погружения ввели в общий курс обучения психосерверов.
Ели молча и мало. Одна Рената была вынуждена хрустеть печеньями больше остальных, запивая глюкозным сиропом, – мозг с размещённым Ординатором требовал очень много энергии. То и дело взгляды космопроходцев падали на пятно у стены. Казалось, если присмотреться, оно отливало голубым…
Никто не верил в случившееся. Большинству разоблачение Бёрда казалось каким-то дурным сном, мороком.
Буров молчал. Слушал, поглядывая и наглаживая щетинистый подбородок. Но вдруг встал и подошёл к стоящему у стены командиру почти вплотную, нависнув над ним.
– А какого лешего мы принимаем всю эту херь про Слово на веру?
Кают-компания замерла. Космопроходцы уставились на Истукана, словно бы тот и вправду был ожившим изваянием. Никто до этого не высказывался против заданного Романом вектора.
– Если задуматься, то верить её словам… – начал было командир.
– Я не про неё. Я про тебя, Роман Викторович. Кто подтвердит, что ты вообще