Некоторое время неведомые рыбины пожирали мертвую и оглушенную живность. А потом…
Брат Хуан увидел, как чудовищный плавник-нож резко изменил направление и устремился к дромону. С кормовой надстройки ударила бомбарда, но, видимо, канониры не успели наклонить орудие под нужным углом: картечь подняла фонтан из водяных брызг и обрывков водорослей позади атакующей твари. Мелькнули арбалетные болты, бухнули аркебузы, дал залп тяжелый многострельный самострел. Не помогло.
Кто-то в отчаянии метнул гарпун.
Бесполезно.
Треугольный нож поднырнул под корабль. Послышался глухой удар, хруст, треск. Судно содрогнулось, завалилось на левый борт…
С накренившейся палубы слетело несколько человек в доспехах и спасжилетах. Крестоносцы запутывались в водорослях, беспомощно трепыхались и тонули – медленно, как в трясине. Или быстро – если людей хватали и утягивали под воду снующие вокруг рыбы-гильотины. Плавучую растительность окрасила человеческая кровь. Кое-где из водорослей неподвижными поплавками торчали вывалившиеся за борт бочки.
Устойчивый дромон не перевернулся. Выровнялся. Однако это уже ничего не значило. То, чего не смогла сделать стая рыб-игл, рыба-гильотина добилась с первого захода. В днище судна и в борту над ватерлинией виднелась пробоина.
К поврежденному судну устремился другой плавник. Нырок, удар.
Кажется, теперь перебило киль…
Дромон медленно, почти величественно погружался в изрезанную плавниками бурую массу. И помочь тонущим – никак.
Еще пара «гильотин» сужала круги возле командорской каравеллы, явно готовясь к атаке.
– Бомбы! – рявкнул брат Хуан. – Оба борта!
У него не было уверенности, что это сработает против такого отродья Скверны, но другой возможности бороться с морскими хищниками все равно нет.
Взбухли пузырями два взрыва. Каравелла закачалась на взволновавшейся бурой поверхности.
– Еще! – проорал брат Хуан. – Оба борта! Укоротить фитили!
Так будет быстрее. И жалеть бомб сейчас не стоит.
Рвануло близко к поверхности. На этот раз корабль аж подбросило. Палубу и снасти забрызгало водой и вонючими водорослями. На такелаже повисла чья-то рука. «Какой-то бедолага с дромона», – отстраненно подумал командор. Изжеванная человеческая рука словно вцепилась в канаты.
– Еще!
Еще два взрыва.
– Еще!
Еще…
Тонущий дромон уже погрузился по бортовые ограждения. Теперь казалось, будто две мачты со свернутыми парусами и две надстройки – кормовая и носовая – торчат прямо из бурого месива.
Экипаж корабля был обречен: оплетенная водорослями каравелла никак не могла ему помочь. Но серия подводных взрывов все же отогнала тварей. Одна рыбина, перевернувшись,