За два дня в «обезьяннике» он стосковался по открытому пространству, но в этой стране не то что о преступниках – о честных гражданах мало кто думает. Да и есть такая тенденция: вчера ты просто гражданин, а сегодня – «гражданин, пройдемте»! Ты никого не убил и не обокрал – просто перешел дорогу тем, кто сильнее тебя. И теперь сиди в душной коробке кузова, глотай пыль и бензинную вонь.
УАЗ перестало трясти, с лязгом распахнулись дверцы будки и донесся немолодой, бодрый голос:
– Савельев, на выход!
Свет резанул по глазам, Росс сощурился, хотел прикрыть глаза руками, да наручники не дали. Пригнувшись, он скользнул на улицу. Его поджидали два сержанта – один молодой и конопатый, второй лет сорока пяти, с солидным момоном; оба были по форме и вооружены АК. Росс вскинул голову, улыбнулся небу, перечеркнутому белым следом от самолета, мысленно коснулся по-весеннему зеленых листьев лип, расслабился и чуть не налетел на припаркованный рядом «мерседес».
– Пошевеливайся, – буркнули за спиной, и Росс прибавил шагу, спугнув купающихся в пыли воробьев.
Здание УВД, строгое, белое, шестиэтажное, надвигалось медленно и неумолимо. Возле запертой бронированной двери общались двое то ли гражданских, то ли оперов. Завидев Росса, один из них затушил сигарету, а второй сплюнул.
В сумеречном коридоре УВД пахло сыростью, к стене жались три потертых стула и сухонькая бабка в ядовито-зеленом платке. Бабка теребила файл с документами и причитала, причмокивая беззубым ртом. Дежурный проверил документы, протянутые сопровождающими, сделал запись в журнале, и лампа над решетчатой дверью мигнула зеленым.
Вправо и влево тянулись плохо освещенные коридоры с рядами одинаковых дверей. Свернули налево, остановились. Росс прочел табличку: «Старший следователь Константин Олегович Кошкин». Воображение тотчас нарисовало жирного плешивого мужичонку, зачесывающего челку на лысину.
От яркого света глазам снова стало больно, в нос шибануло табаком, лосьоном после бритья и чем-то тошнотворно-терпким. Росс прищурился. Стол напротив двери пустовал, старший следователь сидел под окном за вторым столом в дальнем конце кабинета, солнечные лучи обтекали его тело, и чудилось, что оно охвачено сиянием, как нимбом, так что лицо Кошкина было трудно разглядеть.
– Присаживайтесь, обвиняемый Савельев, – следователь указал на стул.
Росс воспользовался предложением и вытянул ноги. Он не мылся двое суток, и под левой лопаткой нестерпимо зудело. Следователь положил на стол ключи от наручников и принялся листать дело, изображая озабоченность:
– Ростислав… надо же, тоже Олегович. Статья 222-я, торговля оружием, до четырех лет лишения свободы, знаете, да?
Росс кивнул. Расстегнул наручники и положил на стол. Следователь совершенно не походил на то, что ожидалось увидеть. Это был мужчина средних лет, брюнет, с чуть раскосыми глубоко посаженными глазами, тонким хищным носом и выбритым до синевы