– Не верю. Так не бывает. С твоими данными…
Он действительно не верил. Она была сексуальна, как прирожденная шлюха.
Элка снова поскользнулась, но он вовремя подхватил ее под локоть. Они стояли очень близко, когда она прошептала:
– В конце концов, это легко проверить.
4
«О Господи! – думал он, взбираясь по лестнице, будто на Пик Коммунизма по северному склону. – Что я делаю? Если осталось в пределах досягаемости хоть что-нибудь не залапанное, то вот оно. Она действительно невинна, как ни смешно это звучит! Невинна, даже если ее имели три негра одновременно. Невинна, как слепая природа, а я разрушаю все, к чему прикасаюсь. Прямо сейчас я помочусь в чистый колодец. Вот прямо сейчас!..»
Странные мыслишки разбегались по темным подворотням, ныряли в извилистые переулки; если следить за каждой, бог знает, куда они могли завести… Короче говоря, Эд психовал. Это был тот случай, когда перебор с водочкой его болезненно возбудил. Но перебор оказался не таким сильным, чтобы отключились мозги. С самооценкой у Эдика все было в порядке – к числу нарциссирующих придурков он не принадлежал. И не считал себя настолько неотразимым, чтобы двадцатилетняя девочка (явно не шлюха) падала перед ним на спинку в первый же вечер. Что-то здесь было не так. Ему хотелось увидеть, чем же все закончится. Да-а. Машина, телохранители-мутанты, квартира в здании категории «охраняется государством» – сопоставляй, дурашка!..
Собственно, ночь начиналась, как одна из лучших в его жизни. За бронированной дверью квартиры номер девять обнаружился райский, хорошо прогретый уголок с камином, в котором пылали настоящие березовые дрова (а не прессованные брикеты из крошки); тяжелые шторы ограждали от зимы за окнами; дубовая мебель была теплой на ощупь; очаровательные безделушки будто попали сюда из другого, изящно-игривого века; звучала старая музыка из фильма «Лифт на эшафот» – и даже холодная труба Майлса Дэвиса не замораживала, а всего лишь отстраняла…
Буколическая седовласая бабулька (очевидно, прислуга) с аурой легендарной Арины Родионовны приготовила гостю грог, но Эд уже и без того достиг вершин кондиции. Понятливая бабушка вскоре ускользнула куда-то через боковую дверь; Пыляев остался наедине с Элеонорой.
Он бросил взгляд на швейцарские маятниковые часы. Маятник кромсал вязкий воздух, зловеще мерцая в полутьме. Было два часа после полуночи. Что-то назревало…
Если Эдик и ощущал какое-то напряжение, то лишь внутри себя. С Элкой ему было легко. Ни малейшей неловкости в отношениях. Они молчали – говорить было не о чем. Что же это, если не родство душ? На подобное он давно не рассчитывал. Последние двадцать лет он заимствовал немного тепла у других тел и отдавал долги жизненной силой.
Дэвиса сменил кто-то из современных минималистов. Звуки падали, будто капли бесконечного дождя – слишком гулкие для снежинок, слишком прозрачные для человеческих прикосновений. Легкий и приятный транс. Время,