Нукэмару, «Самообнажающийся», родом тоже из Страны Восходящего Солнца. Он прославился тем, что всякий раз покидал свои ножны, когда его хозяину и семье грозила опасность.
А чуть поодаль от всех – страшный черный горбун. Клинок Аттилы, гуннского «Бича Божьего», в древние времена занесенного над рутенской землей по имени Эуропа. Меч бога Ареса, или Марса. В сражении с римлянами на Каталаунских полях оба потерпели поражение, и хозяин, и его меч: Аттила был разбит, клинок оказался сломан. Что из чего следовало – загадка для историков. Позже меч славнейшего из гуннов был перекован и положен в его гробницу.
Девять славнейших боевых клинков будут восприемниками моего Торригаля…
– Обладатель незримого королевства, зачем ты вызвал нас из небытия? – звенящим голосом спрашивает Калибурн.
– Я не король, я палач, – отвечаю я, поднимаясь с колен.
– Каждый владыка изнутри палач, каждый палач – владыка справедливости Аллаха, – отвечает мне Зульфикар. – Говори, что надо тебе, и мы выслушаем.
– Я должен похоронить свой меч, чтоб его сохранить, – отвечаю я. – Он выпил сто жизней.
– Все мы тоже выпили свою сотню – и никак не менее, – говорит Колада нежным голосом благородной дамы. – Любой боевой клинок, нареченный именем, получает душу, особенно тот, кого крестили, пуская вдоль него струю святой воды. Каждая смерть неправедного, которую он принимает в себя во время боя, добавляет к его земному бытию день или даже много более. Но когда число смертей достигнет сотни, мы обязаны уйти, чтобы предаться благородным размышлениям. Мы прячемся в парадные залы дворцов, в гробницы великих царей и полководцев, в священные озера; иногда нас хоронят в скромной могиле.
– Жизнь моего Торригаля началась не со святой воды, но с кровавой смерти, – отвечаю я. – Со смерти раскаявшегося убийцы, которому колесо нежданно для него заменили на мой клинок.
– Говорят, – чуть кашлянув и кивая в ответ на мои слова, добавляет Нукэмару, – что преступник, которого заставили уплатить по счету, искупает половину своего греха, тот, кто принимает свой кровавый удел как должную отплату, избегает адской колесницы, а тот, кто нарочито платит собой за чужую вину, – получает силу праведника. И любой из нас, кто пьет от праведника, обретает человеческую плоть и с ней страдание. Как знать, может быть, такова судьба и твоего меча?
– Как знать, – вторит ему Экскалибур, – может быть, и я ушел на дно озера лишь потому, что не было в гибели королевского сына, злосчастного отцеубийцы Мордреда, которую я ему причинил, никакого возвышенного смысла, и лишь кровью негодяев поил меня мой великий король.
– Знаешь, оберегающий Торригаля, в чем обычно купают новый самурайский клинок? – говорит Вороненок. – В крови первого прохожего или купленного для такой цели преступника.