– «Наряды!» – чудно и непонятно для провинциального ребенка.
Впервые узнала значение слова «сальдо». Научилась с заправским видом проделывать всякие интересные штучки на счетах.
Мнила себя юной волшебницей таинственного замка- под детскими пальцами из костяшек складывались цифры, значение которых понимали только мама и дочь. Советская «электроника» – черно-белые деревянные четки, нанизанные на проволоку и обрамленные строгой рамкой.
В недалеком будущем сей инструмент израильские знакомые назовут «очень милым «массажером для ног».
В Советском Союзе «массажер» был в руках конторского бухгалтера в серых нарукавниках, в магазине на прилавке у сельской блондинки-продавщицы с обязательным «золотым» передним зубом, в аптеке у строгого в белом халате фармацевта, у хамоватой приемщицы в КБО- комбинате бытового обслуживания, прародителей «ателье», в замыленных прачечных, в вальяжных парикмахерских, буквально всюду, где обращались деньги. Позже им на смену придут арифмометры с перфокартами и ЭВМ.
Под несмолкающие раскаты грома Амалия вслушивалась в натужный рев старенького «К-700» и мыслями вновь уносилась в свое невеселое – веселое детство.
Четвероклассница проводила вечера на кухне и считала, считала, считала… Самое удивительное – мама всего лишь пару раз проверяла ее расчеты. Девочка была очень аккуратной и сосредоточенной.
Апофеозом года стала победа на городском турнире по шахматам. Завоевала третий юношеский разряд. Игры в деревянные костяшки не прошли даром.
Желание сочинять и рассказывать красивые истории про увлекательные приключения никогда не покидало, но ее величество «Цифра» была на пике славы и оказалась гораздо сильнее своей соперницы «Буквы».
В расчетах-вычислениях прошло детство. Амалия выросла в очень красивую стройную девушку. Каштановые волосы и серые, внимательные чересчур серьезные глаза.
Настала пора выбирать ВУЗ.
– Нет! В бухгалтерию только через мой труп! – категорично заявила Сылу. Амалия во все глаза смотрела на взволнованную мать, очень редко она позволяла высказывать свои чувства. Сухая холодная отстраненность матери стали привычной обыденностью для девчонок. Майя ушла с головой в мир торговли, вечера и ночи напролет проводила время в компании техникумовских друзей, предоставив сестренке выбирать свой путь самостоятельно.
Работа советского счетовода была однообразной, ничтожно ценимой, низкооплачиваемой и слегка презираемой. При всей суровости Сылу не желала такой доли дочери. Любила своих детей, но природная апатичная холодность не позволяли открыто выражать свои чувства. В ней словно отсутствовал рычажок тепла. Это как просить у крота описать летнее солнце.
Однако у Провидения на Амалию были свои планы.
Благополучно не поступила на филфак Казанского университета – экзаменаторы посчитали, что сочинение не сама