№73/17.11.2019/ Вий и ужас за двойной сплошной…
Синий туман. Снеговое раздолье,
Тонкий лимонный лунный свет.
Сердцу приятно с тихою болью
Что-нибудь вспомнить из ранних лет.
С. Есенин.
Вспомню и я. Дело было зимой, когда учился в 4 классе. В те времена в Мосолове люди ходили в гости друг к другу, так и говорили – ходить в гости. Родители в этот вечер собрались в гости, приоделись. Мама накормила младших сестер, сказала, чтобы не ждал и ложился спать, потому что вернутся поздно. И чтобы входную дверь изнутри не закрывал, она замок повесит снаружи.
Остался один, сестры заснули, стал искать, что почитать. Книжки из взрослой библиотеки (а была в деревне еще детская и школьная!) уже прочитал, но не успел поменять. Среди маминых книг и тетрадок попалась на глаза книга Гоголя. К писателям, которых проходили в школе, относился с пренебрежением, когда по программе время придет, тогда и буду читать. В то время больше увлекала фантастика. Жюль Верн, Александр Беляев, Герберт Уэлс, Стругацкий со страной багровых бурь, жаждал перечитать.
Но делать нечего, начал листать Гоголя и наткнулся на повесть Вий. С первых страниц увлекло, как бурсаки учились и озоровали в бурсе и на Киевском базаре, курили люльки и пили горилку, вот это ученики! Потом распустили на каникулы, и толпа школяров, по пути из Киева таяла, разбредалась по родительским хуторам. Знакомо, вспомнил, как и мы вываливались толпой из школы и шли домой, расставаясь по пути. Друзья поворачивали, одни на Советскую, другие в сторону Колбасной, Рощиной улиц. К родному дому на Прудовую подходил один. Киев из книги виделся маленьким городком, поселком, вроде Шилова, раз пешком из него школяры уходили.
На улице поднялась метель. Железная крыша нашего дома громыхала, ветер завывал, а у печки тепло спине, даже горячо, приятное время читать. Гоголь читается легко. Смеялся, как трое оставшихся бурсаков ночевали на хуторе, стянули карасей с возов и спрятали в бездонные шаровары. Первая тревога, беспокойство, появилось, когда бабка – хозяйка неожиданно вскочила на философа Хому Брута, отправилась в полет на нем, как на коне. И смешно, и жутковато. Но философ не сдался, а сам эту колдунью палкой приземлил и отлупил старуху, которая перед смертью превратилась в молодую и красивую девушку. Когда ректор бурсы отправил Хому с казаками, под конвоем, на другой хутор, читать молитвы по погибшей панночке, насторожился. Понял, что дальше будет страшнее. Но хотелось узнать, что будет и продолжил