Тем временем, русское посольство, отбывшее из Войска в Турцию, прибыли в Стамбул, где послы Коробьин и Матвеев были благосклонно встречены главным визирем и диваном. Однако известия, полученные вскоре из Азова, резко изменили их отношение к россиянам. Вызвав к себе послов, визирь стал выговаривать им за бесчинства и разбои донских казаков, и их непрекращающиеся опустошительные набеги на прибрежные селения Турции. Этим летом, говорил визирь, казаки, не смотря на запрет царя, вновь грабили на суше и на море. На это послы отвечали визирю, что государь, Михаил Фёдорович, с донскими казаками сам справиться не может: «Государь послал к ним воеводу Карамышева, которому велено учинить им наказание, за то, что они вопреки государеву указу ходили на Чёрное море, но воры воеводу убили до смерти, пусть султаново величество велит послать на этих воров своих ратных людей, а государь наш, за них не станет». Особо возразить туркам против этих доводов было не чего.
2 ноября 1634 г., в день отплытия русского посольства на родину, верховный визирь вновь выговаривал им, пеняя на то, что донские и запорожские казаки в очередной раз приступали к Азову, стреляли по городу из пушек, во многих местах стены проломили, и едва его не взяли. На это Коробьин невозмутимо ответил: «Не первый раз донские казаки без государева ведома, а азовцы, без султанова ведома между собою ссорятся и мирятся».
На обратном пути шторм пригнал их корабль к Крымскому побережью, где он зашёл в гавань Балаклавы. Узнав о прибытии в Балаклаву русских послов, кафинский паша Ибрагим прибыл туда с сильным отрядом янычар, и забрал их в Кафу, вымещая на них свою злобу на беспрестанные набеги донских и запорожских казаков: « … и называли их не послами – ворами, а говорили: ходите де к султану Мурату оманом, а донских де казаков водите за собою войною». Над послами всячески измывались, морили голодом и унижали их. Им с большим трудом удалось откупиться от кафинского паши десятью сороками соболей.
В Кафе русское посольство пробыло несколько недель, пока туда не прибыл царский толмач Федот Ельчин. Кафинского паши в городе не оказалось, он был в Тамани, куда и вызвал русского переводчика. Прибыв в Тамань, Ельчин сумел убедить пашу Ибрагима отпустить послов в Азов: « … чтоб им в долгом стоянье больших убытков и меж бы нас, великих государей, в том ссоры и их бы послу за то в нашей стороне задержанья не было». Паша Ибрагим велел отпустить русских послов, не мешкая в Азов.
Тем временем царь, обеспокоенный отсутствием известий о посольстве Желябужского, просил Войско Донское «… разведать о сём и войти в сношение с ногайскими мурзами Большого Нагая». Ногаи же стремясь уйти из-под власти Москвы, перекочевали из астраханских степей на Кубань, ища удобного случая уйти в Крым. Узнав об этом, Москва велела казакам отправить к ногаями своих представителей и уговорить степняков вернуться на свои прежние кочевья. В случае,