Узкая дорога закончилась наконец, и, миновав раскинувший ветви дуб, четыре всадника остановились на ровной полоске земли. Единой линией выстроились, как по комаде. Лошади фыркали, выражая готовность продолжать скачку, голени их утопали в пышной траве, поэтому нетерпеливый стук копыт почти не слышен. Ветер, кружащийся по равнине, беспокоил волосы Маргариты, отливающие энергией солнца, глаза Генриха светились озорством, а острая бородка, обычно приглаженная, а сейчас встревоженная и раздерганная назойливыми ветвями за время долгой скачки по стиснутой лесом тропинке, делала его похожим на Дон-Кихота – высокий, тонкий, и высокомерия нет вовсе, ни следа. Азартные огоньки в глазах Алексея подбадривают меня, со стороны он кажется невозмутимым. Уверенный и надежный, с ним рядом не пропадешь. Я и не знала, что он так прилично владеет искусством верховой езды! – пронеслось в голове у Риты. Он говорит о чем-то с де Гизом – о его знании французского, а обрывки фраз доносятся, – я тоже не подозревала. Как многого я не знаю о нем! Это не человек, а оборотень, но с ним я чувствую себя защищенной, у меня есть опора, он…
– Рита, следуйте за мной! – послышался голос Маргариты.
Разгоряченная и вдохновленная скачкой красавица королева резко дернула поводья и устремилась вниз, лошадь повиновалась, она готова к крутому спуску. Тренированная. Но и Ритина лошадь тренирована вполне, мы ни в чем не уступаем нашей прекрасной королеве! Почему Рита понимает французский и сама говорит на нем, вопросов не возникало: это так естественно!
Они пролетели по склону и оказались на небольшой поляне, расшитой цветами долины, да-да, будто вышивка! Какой безмятежный и дурманящий запах! Рита поискала взглядом оставшихся наверху мужчин, но Маргарита жестом пригласила ее приблизиться. Конь тут же повиновался, встал рядом с наездницей в палевом платье для верховой езды. Рита в голубом, и на ней очень неудобные панталоны из парчи, странно, что они не натирают кожу, внутренняя сторона бедер у нее чувствительная, но она ничего не ощущает!
Серый в яблоках конь топтался на некоем подобии лужайки, Рита подъехала на своем черном глянцевом красавце и неожиданно вспомнила, что понятия не имеет, как его зовут. Но тот встал рядом с товарищем и вел себя безукоризненно, команды не требовались. Маргарита придерживала узкие поводья и быстро выговаривала слова, будто боялась недосказать. Впрочем, ей долгое время и впрямь было не с кем поговорить.
– Рита, вы не смотрите и не восторгайтесь. Я вижу во взгляде очарованность… я так часто это встречаю. Или раньше встречала. Очнитесь. Вокруг ложь и обман. Генрих когда-то любил меня, причинил мне много неприятностей, я долго выкручивалась. А теперь помог выпутаться из крупной переделки – и как вы думаете, почему? Он уверяет, что из сострадания, из верности первой любви. Но по правде, я ему нужна, как союзник по партии. Соратник католика. А мне уже и самой неважно, где католики, где протестанты. Все врут, только успевай уворачиваться. Да и я не лучше. Своему надсмотрщику и невольному освободителю, маркизу и тупому солдафону Кориньяку я отписала замок Юссон со всеми землями, хотя он мне не принадлежит. Будто бы по завещанию моя мать, королева Екатерина Медичи, мне его передаст. А она не передаст. Она меня с детства ненавидела. И продолжает в том же духе. За ум, за красоту? Не знаю, но лютует. Замуж меня выдала, чтобы извести, и ненавидит теперь за то, что я жива. И муж мой, грубый солдафон Генрих, спит и видит, как задушит меня в собственной постели. Поэтому я стараюсь в постели с ним не оказываться. Он никогда мне не нравился, и запах у него резкий.
– Запах? Только ли?.. Время у вас действительно резкое. Романтическое и овеянное легендами зато.
– Из всех легенд только моя красота правда. Остальное преувеличение, – Маргарита смеется, ах как она смеется! Смех рассыпается по живописным спускам и дробные капельки звука зависают на листьях деревьев, что там, вдали.
Радужное эхо ее чудесного смеха над долиной…
Она встрепенулась:
– Но я не жалуюсь. Мне нравится играть на ситуации. Столько людей хотят моей смерти, другие хотят уничтожить кого-то еще, и все как один стремятся к власти. Будто она останется в их руках надолго. Уверяю вас, как песок сквозь пальцы просыплется. Я не жду искренней любви, я уворачиваюсь и становлюсь сильнее от каждого нового испытания. Я делаюсь неуязвима, и потому жива.
Я друг всем и сразу, кому угодно – если мне это в данный момент нужно. У меня нет принципов? Можно и так сказать, но незыблемые принципы это роскошь.
Ах, как меня любил отец! Но там по-дурацки получилось, ты знаешь. Полет чужого копья, случайная задоринка в глазу великана. И смерть в расцвете лет и сил. Детство мое внезапно кончается, я остаюсь наедине с матерью, которая… ах, не будем о ней говорить. Я на нее не злюсь, но уворачиваюсь: ее планы традиционно коварны. Она «Черная королева», и ей нужна моя жизнь с датами рождения и смерти.