20 апреля дальнобойная артиллерия 3-й ударной армии обрушила смертоносные «подарки» на Берлин. Части 47-й армии, 3-й и 5-й ударной, 8-й гвардейской армий прорвали третью линию обороны на Зееловских высотах, и в пригородах Берлина завязались бои. На юге наступал 1-й Украинский фронт.
21 апреля к городу с юга подошли части танковой армии Рыбалко. Замыкалось кольцо вокруг Берлина. 23 апреля пал пригород Карлхорст, советские войска отбили часть района Копеник. 9-я армия генерала Буссе оказалась окружена юго-восточнее столицы, она стала предпринимать попытки пробить кольцо. Командующий армией умело маневрировал своей 200-тысячной группировкой, несколько раз прорывал окружение, но подходили свежие танковые колонны и рассеивали противника по лесам. Просочиться через лесные массивы на соединение с армией Венка удалось лишь немногочисленным группам…
– Проходи, майор, присаживайся, – радушно предложил полковник Старыгин, начальник армейского управления контрразведки.
– Есть, товарищ полковник. Имеется идея, но такая авантюрная, что страшно предлагать. Вы помните некоего полковника Абвера Йозефа фон Трауберга? Мы несколько раз пытались выйти на его след, но все попытки проваливались. Теперь он носит звание бригаденфюрера СС, является одним из заместителей Вальтера Шелленберга и до вчерашнего дня находился в бункере рейхсканцелярии. Скорее всего, он и сейчас там находится, но боюсь, это не затянется. Фон Трауберг не та фигура, чтобы до последнего наслаждаться истеричными припадками Гитлера, а потом умереть с именем фюрера на устах. Он прагматик и наверняка уже имеет план бегства из окруженного Берлина. Если он бесследно исчезнет со всем своим багажом знаний, будет обидно.
– И что ты предлагаешь? – Полковник напрягся, побелело и без того иссушенное лицо.
Выслушав соображения майора, он подметил:
– То есть ты все придумал, спланировал, а теперь просишь у меня разрешения?
– Чем мы рискуем, товарищ полковник? Жизнью немецкого гауптмана, решившего от безысходности переметнуться на нашу сторону? Он будет знать, на что идет, не откажется… вы понимаете, по каким соображениям. Шантаж – не наш конек, но дело того стоит. С его семьей в любом случае ничего не случится – это обычные мирные люди. Но Крейцер-то об этом не знает.
– Полагаешь, он справится?
– Я ничего не полагаю, товарищ полковник. План сырой, требует доработки и всестороннего осмысления. Психологический портрет Крейцера пока не вырисовывается, и о его возможностях не могу сказать даже приблизительно. Но есть интуиция, и она подсказывает: отвергать эту возможность мы не имеем права. Решать надо быстро, пока отсутствие Крейцера в бункере еще как-то можно объяснить.
– Знаешь, ты меня удивил, майор. – Начальник контрразведки почесал кончиком карандаша затылок. – Ну, что ж, обработайте фигуранта, обсудите детали и через час – ко мне с подробным планом.
– Есть, товарищ полковник!
И снова прежним составом они сидели