Остекленевший глаз курицы уставился на абажур.
Я не смела даже взглянуть.
Мне просто хотелось умереть.
Ятрышник обожжённый
– Не могу поверить, что владельцем такого чудесного места станет этот мерзкий человек! – воскликнула мама, швыряя вилки в выдвижной ящик для столовых приборов. – «Площадка для игры в гольф», так он сказал! Мы должны начать кампанию за спасение Грейндж: собрать подписи, написать письма в газеты, подключить Департамент окружающей среды.
– Мы? – спросил папа. Он поливал свои черенки из пипетки, по пять капель на каждый.
– Ты знаешь, что да. Это совершенно прекрасное место, нетронутое ни одним из бедствий двадцатого века, а в амбаре полно летучих мышей подковоносов. – Ящик заклинил, и мама дёргала его туда-сюда, пока от него не откололась щепка, перелетевшая в комнату. – И я уверена, что в последний раз, когда я была там, я видела ятрышник обожжённый. Ещё там есть чудесный огороженный сад, а тот фруктовый сад, где растёт омела, – последний яблоневый сад в деревне. Там просто… изумительно. Всё это так трагично…
– Ага, – отозвался папа.
– Ох, ну в самом деле! – воскликнула мама и пошла обратно в почти тёмный сад.
– О, дорогая, – только и сказал папа, качая головой.
Я посмотрела на него и спросила:
– Что такое Грейндж?
Папа вздохнул.
– Последнее известное место гнездования коростеля, а в июне там полным-полно соловьёв…
– Да, да, – прервала я его. – Это там, где обычно жила Айрин?
Папа выпрямился и протёр стёкла своих очков.
– Да.
И разумеется, Айрин была в глазах мамы почти героиней. Я не знаю, из-за чего она расстроилась больше: из-за того, что исчезнет дом, где жила Айрин, или будет уничтожено место, представляющее научный интерес?
Я подумала о доме. Я никогда не знала, что он называется Грейндж, для меня это всегда был «дом Айрин». Я точно знала, что земля там особенная, фруктовый сад – красивый, но, в конце концов, это всего лишь деревья. Гораздо больше меня беспокоило то, что это место было связано с Айрин.
– А как насчёт хлама, который находится в доме? Его они тоже унаследовали?
– Надеюсь, что да, – сказал папа, внимательно рассматривая пипетку. – Обычно всё имущество достаётся родственникам.
Я вспомнила гостиную. Солнечный свет, разливавшийся по деревянному полу, грязные персидские ковры, запах древесного дыма и пропеллер от аэроплана. Плед Айрин из ангорской шерсти, обёрнутый вокруг её старых шишковатых ног. И книжные полки: ряды и ряды старых книг в мягких переплётах, приключенческие повести, загадочные истории, любовные романы. Часы и часы чтения. Я подумала о человеке в дорогом костюме, швыряющем их в кучу, и из моих глаз брызнули нежданные слёзы.
– Но, папа, это неправильно, я имею в виду, он даже не знал её! Кто будет хранить память о ней?
– А