Многочисленные пассажиры, взошедшие наверх и попа́давшие от непредвиденной резкой остановки, имели вид помятый и жалкий. Женщины визжали, мужчины ругались, кто-то стонал; растерянно оглядываясь, искали близких, по палубе бегали серые корабельные крысы, и над этим гвалтом, перекрывая его, гремел свирепый рык капитана Бартла Брана. Огромный, страшный в гневе, он метался по судну и рычал, как раненый тигр. Его рыжая ирландская борода и густая шевелюра пламенели в солнечном свете. Внезапно появляясь здесь и там, он изрыгал проклятия, грозил огромным кулачищем и ревел: «Где он?! Где этот акулий хрящ? Дайте мне эту вонючую крысу! У‐у-у-у!..» Матросы старались не попадаться ему на глаза, а повстречав, демонстрировали особое усердие: закидывали пробоину балластом, поднимали из трюма наверх мокрый корабельный скарб, а в трюм тащили инструмент и доски. Шкипер «Изабеллы», дюжий верзила по прозвищу Брамсель, косился на капитана, размышляя, не тронулся ли умом старина Бартл и не появится ли в связи с этим скорбным событием в судоходной компании капитанская вакансия.
Среди немногих, кто в суматохе и панике сохранил невозмутимость, выделялся джентльмен лет пятидесяти, одетый в добротный длиннополый сюртук, жилет и белую сорочку без воротника на мормонский манер. Помимо прочего, на нем были цивильные брюки, подбитые кожаной вставкой на месте седалища, широкополая шляпа, скрывающая поредевшую шевелюру с проседью, на ногах – темно-коричневые сапоги из бычьей кожи. В облике этого человека не было ничего выдающегося, однако любой южанин по неуловимым для чужого взгляда признакам безошибочно признал бы в нем уроженца Техаса. Впрочем, одну особую примету можно было все-таки назвать: прозрачные глаза джентльмена были холодны, как сталь армейского клинка, в них не было ни капли жалости или участия.
В момент крушения джентльмен находился в персональной каюте первого класса, и стоит заметить, что до его появления на корабле кают первого класса не было, а та, в которой путешествовал джентльмен, была оборудована специально для него. Впрочем, ударом о камни его бросило на пол точно так же, как обыкновенных пассажиров «Изабеллы». Когда же судно окончательно село на мель, он вскочил, немедленно опоясал талию ремнем, на котором болтались две кобуры, схватил дорожный сак, нацепил шляпу и с живостью, не характерной для его возраста, взбежал из каюты на палубу. Растолкав бестолковых товарищей по несчастью, джентльмен выбрался на неприлично откляченную корму «Изабеллы», окинул взглядом окружающий пейзаж и, поняв, что в ближайшее время ждать ничего страшнее того, что уже произошло, не придется, преспокойно уселся на случившийся поблизости рундук и стал раскуривать трубку.
При этом он внимательно следил за всполошенной публикой, суетливыми матросами и разъяренным капитаном. Картина была забавной, джентльмен усмехался в усы и пускал замысловатые кольца табачного дыма.
Когда капитан очередной раз пробегал мимо, он слегка подался вперед и громко произнес:
– Ищете лоцмана, кэп?
Бартл резко развернулся на голос и уставился на джентльмена. Налитое кровью лицо его перекосилось:
– А, мистер Милвертон! Да, ищу, сэр! И, клянусь девственностью пресвятой Богородицы, вырву ему кишки, когда найду!
– Его уже нет на судне.
– Где? Где он?!
– Полагаю, во‐он там. – И джентльмен протянул руку вправо, указывая на берег.
Капитан застыл у поручня, пытаясь получше рассмотреть водную поверхность, но ему мешали яркое солнце и сильная рябь, отражавшая солнечный свет мириадами бликов. Бран не увидел беглеца, но на всякий случай заорал:
– Шкипер! Шлюпку на воду! Догнать! – Он вновь обернулся к своему собеседнику. – Черт бы вас подрал, мистер Милвертон! Ведь это вы рекомендовали мне этого никчемного пройдоху! Он посадил нас на мель и смылся. В Эрба Буэна не осталось ни одного лоцмана! Этот крысиный помет утверждал, что знает бухту и фарватер как свои пять пальцев, и вы сказали, что он хорош в своем деле. – Бран на секунду замолк, переводя дух. – Убью! – гаркнул он на джентльмена в переизбытке чувств.
– Нанять его было вашим решением, кэп. Не сваливайте вину на первого встречного, – спокойно произнес джентльмен. – И вообще, скверный лоцман не самая большая ваша беда. Посмотрите на берег. К нам уже идут.
Действительно, от причала в этот момент отходила весельная лодка.
– Кто это? – встревожился капитан. – Помощь?
– Вряд ли, – ответил джентльмен. – Это местная гвардия. Не хотел бы я оказаться на вашем месте, капитан.
Старина Бран не умел размышлять о многих вещах одновременно. Однако два момента для него вроде бы прояснились: беглый лоцман плывет к берегу (и, если даст Святой Патрик, не доплывет), а к «Изабелле» приближается вооруженный отряд. И на оба эти обстоятельства ему указал джентльмен с трубкой.
– Не слишком ли