– Этот осёл у меня. Выспорил как фарфоровую безделушку. Наверняка веками переходил из рук в руки, как не нужный подарок. Надо будет повозиться с ним. Но он на одинарной линии. Могучее оружие и кольца магов не удостоились поиска. Целое желание две линии. ЧТО же тогда обведено тремя линиями?!
Мы дружно уставились на нечто, обведённое в замке на плане со всеми этажами большим жирным кружком с нарисованным рядом прямоугольником. Я думал и бормотал:
– Комнат тут охвачено много… Очень ценное… Кому? Императору или семье… Император с родичами повёрнут на бессмертии, ну или молодости и долголетии… Стоп! Альба выглядит не по возрасту молодо! Где её комната?
Граф, вскакивая, ткнул пальцем почти в центр кружка. Я быстро пошёл за графом, Ломпочка вцепилась мне в руку и начала жаловаться на сильно пострадавшую попу, и что я ещё легонько, оказывается, выдрал, а вот добрая няня… Которая и сама впервые получила сегодня, уже вчера, да и послушную до сегодняшнего дня наследницу тоже раньше так не наказывали, а тут дважды за один день. Я успел только усмехнуться, а мы уже подошли к двери, из-за которой раздавался отчаянный визг Олли. Граф удивился:
– Она что, её у себя в комнате порет?
– И меня – прошептала Ломпочка – Она нас любит, и жёсткая скамейка не годится… на своей кровати.
Я хмыкнул, вот уж, действительно, нежность… с логикой туговато, да и с умом, похоже. Граф постучал и мы вошли. На кровати посреди большой комнаты лежала привязанная дурочка. Да уж, крепко ей влетает. Но не прям сейчас – перерыв на приём гостей. Обе находившихся в комнате… леди уставились на нас. Альба с немым вопросом, Олли с надеждой. Граф коротко попытался объяснить. Ломпа начала осматривать безделушки на комодах и подоконнике. А я почти сразу указал на кровать и спросил:
– Что это?
– Голая Олли лежит привязанная на кровати и получает отменную порку – с сарказмом пояснила Ло.
– Под ней.
– Ээээ… простыня – пояснила полежавшая недавно на этой же простыне наследница и осторожно потёрла попу, от радужных воспоминаний, надо полагать.
– И на этой простыне недавно здорово елозила Ломпочка. А теперь Олли. А простыня как только что выстирана и отглажена.
– Мы должны были описаться? – хором сказали две сильно пострадавших девицы.
– Можете и описаться, она чистой останется. Это артефакт. Альба, ты часто стираешь и гладишь простыню? – я начал смеяться от торможения собеседников, хотя уже глубокая ночь, и много эмоций.
– Ээээ… ну… – няня покраснела – вообще не стираю, она не пачкается…
– И спишь на ней каждую ночь и медленно… взрослеешь – я широко улыбнулся.
Граф уже всё понял и растерянно улыбался, второй допёрла Ломпочка, она отдала рекордную по тупизне команду:
– Олли, освободи кровать.
Несчастная подёргалась и пискнула, давая понять, что очень бы рада, но что-то не даёт. Я отнял розгу у замахнувшейся