И вот идет она по храму, сияют светочи, тихо поют жрицы, славя вир и прося у них счастья и любви для обрученных. И Вейн движется вперед и видит в глазах нареченного улыбку и…
– Вейн! – возмутилась сестра. – Долго ты будешь стоять? Пойдем уже, холодно!
– Иду, – вздохнула девушка. Даже представить собственное обручение не получалось.
Храм оказался огромным и был гораздо красивее того, что стоял в Таларе. Белые стены мягко светились в предрассветном сумраке, а множество желтых камушков образовывали замысловатые узоры вокруг витражных окон. И сами окна – настоящее произведение искусства: узкие, высокие, в два человеческих роста. Каждое из них представляло собой картину, выполненную из разноцветных стекол. Вот мчится на крылатой колеснице верховная вира, поражает камнем познания Тьму, и та сворачивается змеей, уползает, спасается от испепеляющего света солнца…
Люси снова дернула за руку засмотревшуюся сестру.
– Понравились окна? – заметил Леран интерес нареченной. – Этот храм – наша гордость. Знаете, после нашествия Темных прежний храм был полностью уничтожен, а этот отстраивали уже под руководством Ксандра. А мастера по витражам он привозил из столицы. Истинный художник оказался. Красиво, правда?
– Очень! – искренне отозвалась Вейн. – Нашествие и сюда докатилось?
Леран вдруг нахмурился, отвернулся, и девушка встревожилась.
– Леран? – она осторожно коснулась его руки. – Я сказала что-то не то?
Он вздохнул.
– Вы здесь не при чем, конечно. Просто это… черная страница в истории нашей семьи. Когда Перерожденные перешли Излом, много людей погибло, все это знают. К сожалению, нашествие не миновало и наши горы. Родители… их выпили Темные, Вейн. Досуха. Я думал, твой отец тебе рассказал.
– Нет, – тихо ответила девушка. – Я не знала, прости, что напомнила.
Он с благодарностью сжал ее ладонь и грустно улыбнулся.
– Я этого почти не помню, маленький совсем был, а вот Ксандру тогда досталось. Он тоже был еще мальчишкой, но смог меня защитить. Знаешь, самое страшное, что родители не погибли, а стали личами. И пытались меня сожрать… Я только и запомнил, что дикие глаза да оскаленный рот отца. Ксандру пришлось их убить. Родительским кинжалом и заколол. Обоих, и отца и мою маму… Вернее, то, что от них осталось. Мы потом долго в подвале прятались, потому что Темные не только родителей выпили, но и тетушку, и ее детей, и всех служек, и даже собак дворовых. И многие стали личами, жаждали свежего мяса и крови. Надеюсь, никогда не придется такое снова пережить. Хотя я и помню все это смутно, говорю же, маленький был… Мне тогда всего пять исполнилось.
– А брату?
– Ксандру было тринадцать.
Вейн молча сжала его руку. Слова были излишни. Та ночь, когда Перерожденные миновали Излом, до сих