Долго потом не было несчастий в стойбище, но прошло время, пришел декабрь и определенный день, когда охотники выставляют напоказ мочевые пузыри убитых ими за весь год животных. Выставка эта продолжается несколько дней, на протяжении которых мужчины не притрагиваются к женщине, даже у родной матери не узнают они о здоровье. Иначе духи умерших животных обидятся, и несчастья придут в стойбище.
Пушкин
Однажды я проснулась рано утром. Солнце светило сквозь шторы, на кухонном столе сушились крошки хлеба, стояли немытые чашки, сахарница. В коридоре клубилась пыль. День обещал быть жарким.
Я потянулась, встала и обнаружила у себя в зале на диване Пушкина. Да, настоящего Пушкина. Он спал, положив ладони под щеку, как ребенок. В темном парадном сюртуке. Лакированные туфли были аккурат поставлены в углу, носки лежали сверху. Пушкин преспокойно спал без подушки, одеяла и простыни.
В моей взъерошенной голове понеслись мысли: «Он же сойдет с ума! Этот мир информации, дикие нравы, интернет… Как уберечь Пушкина?».
Расстроившись, я пошла чистить зубы. Манная каша и солнце за окном меня вдохновили – скажу все напрямик – так и так, чего скрывать правду.
Помыла посуду, протерла пыль в коридоре, Пушкин все спал. Решила сходить в библиотеку – как ни как сессия, экзамен по русской литературе сдавать надо.
Зеленые макушки шумели в вышине, пели птички, кот Васька валялся на пороге. «А все-таки Пушкин – гений», – думала я, – «Сколько его не читай и не анализируй, он – маг».
Вернувшись домой, я застала Александра Сергеевича в креслах с книгой в руках. На корешке написано – А. П. Чехов. Бакенбарды тщательно расчесаны, ноги босы.
– Здравствуйте! А я опять утренний блок новостей проспал, – с сожалением сказал Пушкин.
– Доброе утро! – сказала я. – Есть хотите?
– Не откажусь, – сказало солнце русской поэзии и добавило, – презабавная книжонка…
– Антоша Чехонте, – зачем-то переиначила я.
– Из чухонцев? – спросил Пушкин.
– Да нет, псевдоним такой…
– А зовут как?
– Чехов. Антон.
– А-а-а, –