– Тогда хорошие времена были. Некогда скучать. Сплошные дуэли. Что может быть лучше. Я бы очень хотела, чтобы из-за меня стрелялись на мушкетах. Или дрались на шпагах. Вот наш кибер-то, Филимон – бретер. У него даже глаза стреляют.
– Кстати, о Филимоне, – батя подсел к окну. – За Филимона будешь ты отвечать. Включать–выключать, чистить его.
– Ага, колгейтом.
Отец усмехнулся:
– Тебя вот точно в девятнадцатом веке вызвали бы на дуэль. Ладно, ступай. Девочки не стрелялись, они улетали незнамо куда.
– В Варну, – съязвила я и хлопнула дверью.
Робот Филимон сидел на некрашеном табурете в своей комнате и тупо глядел в стену. Его кивер лежал на полу рядом. Доломан был аккуратно сложен. Клетчатый чемодан приткнут возле двери, к углу. Робот был похож на медитирующего йога.
– А чего в стенку-то смотрите. Сейчас вас уже-по другому кличут?
Филимон мило улыбнулся, усы его прыгнули.
– Бурцовым, – ответствовал робот. И продекламировал, усмехаясь, – «Бурцов, ёра, забияка, собутыльник дорогой…»
– Чьи это стихи?
– Мои! – Глазом не моргнув, ответило электронное устройство с белой прядью на лбу.
Прав Мишка, не робот Филимон. Шпиён он, или не шпиён, но что-то такое есть. Мысли читает.
Филимон продолжал посылать мне улыбки:
– Да, это вопросы, которые мне задает каждый. Они у меня в памяти записаны. Так сами и выпрыгивают. Стоит лишь намекнуть
– Слушай, Филимон, а из-за чего Пушкин стрелялся с этим… из памяти выпало… С Данте… Дантистом.
Я кривлялась. Ненавижу эту собственную черту.
Робот пожал плечами и дернул головой:
– Покрыто мраком неизвестности. Честно скажу, в нашем ООО «Интеграл» на простые задания посылают устаревших роботов. У меня, наверное, какой-то блок накрылся… И что-то из головы высыпается. Опилки. Ээээ… Юношеский склероз.
Робот внимательно поглядел на меня, словно проверяя, как я отношусь к этим словам.
– А мальчик ваш, кажется, сам шпион.
Пришло время и мне повеселиться:
– Братик-то? Он просто прикалывается, как все сейчас. Не приколешься, не защитишься. Мне, меж прочим, отец поручил чистить тебя.
Филимон усмехнулся:
– Я сам это умею. Включать лишь надо. Главное, чтобы электрическая розетка рядом была.
Робот вытащил из подмышки шнур. Щелкнул им, как подтяжкой.
– Извините, Филимон, ээээ, отчество не знаю.
– Можно… Васильевич.
– Хотелось бы вас детально разглядеть…
Я все же стеснялась его.
Робот стал поворачиваться ко мне боком, спиной, расставлять руки в разные стороны. Я вспомнила, как мы с мамой ходили в старое ателье к Галине Викторовне. И меня с суровой решительностью обмеряли. Как в космос отправляли.
Когда Филимон Васильевич повернулся тылом, блеснула бирка.
На гусарских чакчирах, желтыми, джинсовыми нитками прилеплена серебряная блямба. На шильдике