На «Привозе» выгрузили ящики, Алексей ушел к приемщикам со своими накладными, а Ильин ни жив ни мертв никак не решался начать торговлю. Наконец, забрался в кузов прицепа и, достав первый арбуз, поднял его в руках над бортом.
«Кому арбузы?» – поперхнувшись из-за пересохшего горла, скорее каркнул, чем выговорил он. Вокруг стояла обычная базарная толчея с несмолкаемым гулом тысяч голосов в большинстве своем уже достаточно поживших женщин.
Почти мгновенно обернулись две стоящие почти вплотную женщины, и скоро образовалась очередь: арбузы шли нарасхват. Никто не торговался, лишь огорченно чертыхнулись те, кому не досталось, спрашивая, когда еще привезете. Ильин медленно приходил в себя, все еще не веря, что все позади. «Увидели бы меня сейчас отец и одноклассники», – вертелось в голове. Вытащил из кармана смятые рубли и трешки, пересчитал и аккуратно cложил. Прошедшая торговля уже не казалась чем-то постыдно-неприятным.
Появился Алексей и как ни в чем не бывало похлопал Ильина по спине: «А ты боялся, студент, в следующий раз будет легче». Отдал деньги Алексею, и тот, не считая, спрятал их в карман своего брезентового плаща. И правда, так и вышло – уже со второго раза Ильин распродавал чужие арбузы как заправский торгаш, вспоминая обращение Остапа Бендера к Кисе Воробьянинову: «Киса, в вас погиб гениальный нищий». Его уже начали узнавать завсегдатаи и любители ранних арбузов. После каждого рейса он отдавал Алексею смятые рубли и трешки,