После этого до блеска выбритые подбородки выставлялись на показ главному, которого в первую же минуту его появления окрестили Сомосой.
– Что это у вас бакенбарды такие длинные? Подкоротить! А у вас, мой друг, усики торчат слишком вызывающе! Подрезать!
Затем наступала золотая пора утренней кормёжки.
Если тебе, мой читатель, не доводилось бывать никогда в далёком военном городке, притаившемся в глухом лесу, то тебе не понять, что такое подлинный аппетит и настоящее кулинарное мастерство. Разве можно отыскать даже в самом экзотическом ресторане коричневую манную кашу с плавающими на поверхности зелёными лужицами растительного масла? И по специальному заказу не приготовят тебе фиолетовые сосиски. А рыба! Эта чудесная жаренная рыбка а-натюрель с хрустящей корочкой чёрного цвета и густым жирным соусом, в котором стоит ложка! Нет, если кому не доводилось пробовать чая, заваренного в той же воде, где кипятили картофель, то не понять ему подлинного аромата.
После обеда все, дабы не оплыть жиром, дружно отправлялись маршировать по плацу туда-сюда в ногу и не в ногу. Случалось, кто-то наступал кому-то на пятку.
– Тысяча извинений, пардон.
– Что вы, что вы, наступайте без стеснений, сколько вам нравится.
По ту сторону забетонированного и уже поросшего кустиками плаца лежала деревенька, где имелся винный магазин и жили грудастые девки. Но ходить туда строго воспрещалось. ДБ с удивительной ясностью вдруг почувствовал себя свершенно чужим в этом мире, где потная одежда не менялась на чистую, баня работала один раз в неделю, но воды никогда не хватало на всех, а сотрудники Организма шлифовали свою сноровку по проникновению на запрещённые объекты, тайно пролезая ночью в буфетную и воруя там пачки рассохшегося печенья и дешёвые сигареты без фильтра и соблазняя этими сигаретами одиноких женщин в деревне, куда не разрешалось ходить.
Очень быстро наступила настоящая осень, просочился дождь, задышало прохладой.
……
…Шёл мелкий, но затяжной дождь. Во время стрельбы по мишеням, меняя разложенные перед ним различные модели автоматов и пистолетов, ДБ мелко дрожал, рассыпая с коротких своих волос брызги. Другие тоже намокали, но серенькие переживания других людей давно перестали волновать его. Нелюбовь к Организму, его генералам, мандатным комиссиям и всепоглощающей, как страшная трясина, секретности уже пустила побеги.
– Все в «яблочко», – сообщил Попрыгаев, отстёгивая от автомата рожок. Он всегда попадал. Профессор своего дела. Прирождённый стрелок. Он обожал оружие, разбирал его