Царь требовал у командующего войсками Петроградского военного округа С. С. Хабалова прекратить беспорядки, „недопустимые в тяжёлое время войны с Германией и Австрией.“913 Императрица написала Николаю II письмо, в котором жаловалась, что стачки и беспорядки в городе были „более чем вызывающи.“914
Александра Фёдоровна продолжила в высокомерном, типично аристократическом стиле: „Это хулиганское движение, мальчишки и девчонки бегают и кричат, что у них нет хлеба, – просто для того, чтобы создать возбуждение, – и рабочие, которые мешают другим работать. Если бы погода была очень холодная, они все, вероятно, сидели бы по домам. Но это все пройдет и успокоится, если только Дума будет хорошо вести себя.“915
Между тем в столице было очень холодно. Народ, несмотря на мороз, выходил на улицу. А Дума по-прежнему отказывалась „хорошо“ себя вести. 25 февраля (10 марта) Прогрессивный блок Госдумы отозвался на кровопролития и единодушно принял резолюцию. В ней он заявил: „Правительство, обагрившее свои руки народной кровью, не смеет более являться в Гос. Думу, и с этим правительством Гос. Дума порывает навсегда.“916 В тот же день Николай II издал указ о прерыве занятий Государственного Совета с 26 февраля (11 марта) и назначении срока возобновления занятий не позднее апреля, „в зависимости от чрезвычайных обстоятельств“. Такой же указ о прерыве занятий был издан и в отношении Госдумы.917
Совет старейшин ознакомился с указом о роспуске и постановил Госдуме не расходиться, а депутатам оставаться на своих местах.918 Неспособность царского режима к диалогу лишь подбросило масла в огонь народного гнева.919 Как отметил один современник о роспуске Думы, „это уже не оскопление, а прямая политика безумия.“920
Просчёты монархии играли Госдуме на руку. Она осталась единственным актёром на сцене. Население и многие военные мобилизовались на защиту политического органа.921 Позже караул Думы был заменён войсками, перешедшими на сторону народа.922
На протяжении следующих дней в Петрограде шли уличные протесты и бои. Вагоновожатые и кондуктора забастовали, присоединяясь к восставшим. Уличное движение окончательно прекратилось.923 924 Оживление было неописуемым.925
В дни Февраля было зафиксировано немало случаев, когда солдаты и казаки стихийно защищали народ от конной полиции. Писательница Т. А. Богданович описала, как это происходило. В одном месте, на площади против Николаевского вокзала, отряд полицейских бросился с шашками наголо разгонять собравшуюся там толпу.926
По словам Богданович, тут как раз проезжал воз дров, народ быстро расхватал дрова и стал кидать ими в полицейских: „Те