Утром, спустившись на первый этаж нашего дома, в котором мне не доставляло большого удовольствия находиться из-за слишком дорогого декора и желто-коричневого цвета на стенах, пародирующего позолоту, от которой у меня кружилась голова, я увидела сидящую за столом Эмму, скрупулезно рассматривающую что-то в своем телефоне. Кухня была нашим "местом встречи" для каждого дня в утренние временные промежутки. Кажется, мы виделись в день от силы час. Я любила свою сестру, но, вспоминая о том, что часть ее – полнейшая копия моей матери (как по характеру, так и по внешности), мне хотелось бежать обратно в свою комнату, лишь бы не выслушивать новые тренды этого дня и не рассматривать пошлые картинки с кощунскими комментариями под ними, которые вчера некая Аника выложила в свой аккаунт – словом, Эмма была в мать. И хоть она была достаточно образована для какого-нибудь хорошего университета, но безумно не любила читать, писать, считать и так далее. Обычно это делали за нее многочисленные репетиторы.
Выслушав лекцию о сине-золотом платье, покорившем мир, я сделала себе ланч в составе бутерброда и воды и отправилась в школу, где меня вновь ожидала неделя упорного учебного труда, сопровождаемая присутствием людей, не соображающих ни в каких иных областях, кроме интернета, который заполнил все их внутреннее пространство, включая мозг и собственное мнение. У каждого подростка в переходном возрасте случается апатия, смешанная с меланхолией, которую взрослые чаще называют депрессией.
"Подростки… Они смеялись надо мной, над моим страдающим эмоциональным состоянием, над радостными и печальными чувствами, которые меня переполняли. Мне так хотелось закрыться от них, не показывать выплеск ранимости, когда он происходил, хотелось зажаться в маленький уголок, где я останусь в долгожданном одиноком состоянии со своими мыслями. По их мнению, во мне была одна большая проблема – я была не такая, как все они. Отказавшись однажды от чьих-то привилегий, люди отказываются от тебя, и ты остаешься один. Но вряд ли момент, когда тебя предают или покидают можно назвать началом одиночества, ведь одиноким человек становится по собственному желанию и воле.
Я боялась этого – боялась не быть с ними, но понимала, что с ними мне не место. И тогда они решили за меня. Кажется, им вовсе никогда не было важно мнение других. Меня не предали, меня просто оставили. "Оставить – не предать." – говорили они, не понимая, что оставляют лишь бедных шавок на мокрых дорогах, ведущих в никуда. Но неужели и моя дорога ведет в гниющую бездну, в пучину несчастия и горя? Нет. Дорога ведет в никуда лишь у тех людей, которые убеждают