– Ет дедок один месный, этот-т… Как ж бишь его-о… – сразу протянул в его сторону доходяга Севик, который нёс своего закадычного друга на плечах, успевшего, по видимому, принять на грудь куда большесобутыльника. – А, вспомнил: Басиль!..
– И где этот дедок живёт? – восторженно продолжил строитель терзать своими вопросами его пьяный ум.
– Да там, на мельнице, – попытался неуклюже махнуть себе за спину Севик, но не смог, поскольку его плечо тут же чуть не потеряло свою драгоценную ношу, которая точно упала бы лицом в грязь, если бы тот закончил движение. – Там, короче, прямо иди… Не заблузжишяя… Ох и истории он травит, чёрт старый!
– Спасибо, а бригадир наш где? – прокричал ему вдогонку обрадованный строитель, поскольку ноги уже торопливо несли его тело вперёд, но в ответ услышал лишь неразборчивое пьяное бурчание, из которого он успел понять всего пару фраз: «…лагерь стаить надо…», «…ищет парней у телег…».
«Успею!» – уверенно решил про себя мигом забывший о недавних поражениях на любовном фронте доходяга ловелас, после чего лихо заспешил по дороге во весь опор, надеясь к тому моменту, как их застукает разгневанный Нерр, достичь хотя бы половины от той кондиции, в которой он только что застал своих незадачливых коллег.
Под сенью леса, у мелкой, но довольно быстрой горной речушки, стекавшей со склонов здешней невысокой горы, поросшей столетними елями и кривыми дубами, стояла на массивных сваях обширная деревенская мельница, в которой вот уже некоторое время гурьбой толпилась добрая половина приехавшей сюда сегодня утром ватаги городских строителей, каждый из которых хотел только одного, прежде чем его будни надолго подёрнутся пеленой рабочих смен и холодных ночей, сменяемых ни чем иным, как только новыми сменами – залить в глотку достаточное количество спиртного. Правда, как оказалось, хорошая компания и относительно тёплая погода, стоявшая снаружи, в сочетании с радушием хозяина, мигом превратились для них в ещё более желанное времяпрепровождение, и вскоре у дверей старого мельника стояли, лежали и сидели не только приезжие, но и местные мужики, слинявшие от своих жён и примерно такой же непомерной деревенской работы на пирушку к старому брехуну Басилю, который, в свою очередь, был только рад компании, поскольку жил один, ведь давно ставшие взрослыми дети ещё много лет назад сбежали от тягот здешней жизни в город.
Рассказывая множество весёлых и грустных историй из своей жизни и жизни родной деревни, в которой когда-то проживало куда больше народу (а на этой мельнице в то время трудилась вся его многочисленная семья), Басиль то радовался, то горевал, время от времени бегая в подпол за очередной порцией самогона, но сам почти