О модных, остроконечных туфлях не могло быть и речи. Какие там, остроконечные, свои некуда спрятать. А тут красота! Миниатюрные, как у японок! Помните их костюм кимоно, а на ногах туфельки? Вот, это тоже самое! Пока я любовалась ее ножками, мама зашла в парикмахерскую и, узнав, что мастер занят, вышла и села рядом на красный диванчик. Вся мебель в холле была красной: два диванчика, два разбитых красных кресла, поломанный стул тоже красный, красные в малиновый, мелкий цветочек жалюзи на окнах, красный журнальный, полированный под стекло столик, стоявший в углу, и… черный не к месту, неработающий телевизор да зеленые бабочки к нему. На потолке, вокруг красной люстры, висели ободранные и снова связанные между собой цветные дождики, оставшиеся еще от Нового года. Напротив меня висело огромное, вовсю стену зеркало. Оттуда выглядывала любопытная физиономия с огромными синими «фонарями» под каждым глазом. Ни под какую краску эти «фонари» не спрячешь и не замажешь. Устав от надоевших вопросов о своем здоровье, я просто не обращаю на них внимание, прикинувшись глухонемой. Удивительно то, что ни у мамы, ни у папы и даже у бабушки с дедушкой и прадеда этих «фонарей» не было и нет! Только у меня! Наверное, это Аллах меня покрасил, чтобы мне не краситься, время не терять и средства. Косметика дорогая ведь! А тут краситься не надо, смысла нет, всё равно, они сквозь многослойный тон пудры и крема просвечиваются и видны даже на большом расстоянии. Такие же «фонари» видела у своей соседки. Может мы с ней в прошлой жизни были сестрами? Муж у нее спокойный, кулаки не распускал. Просто так родилась. Оторвавшись от зеркала, я заметила неуклюживого, смуглого до черноты, худого, костлявого парня. Он крутился вокруг» японки» и что-то ей с интересом рассказывал, жестикулируя руками. Та не охотно ему отвечала, всё время посматривая на кабинет, где всем делают толстые, сплошные, черные, узбекские брови на весь лоб. Эта мода у нас в Чу же второй год и все кому не лень идут делать толстые брови. Говорят, если есть деньги, то можно съездить и в сам Тараз, сделать уже брови «Брежнева», такие лохматые, толстые, сплошные, со свисающими светлыми ворсинками, светлее самых бровей. Мама тоже хочет сделать себе такие, говорит, что устала красить, да и черных карандашей на них (бровей) не запасешься. Я ей предлагаю сделать сразу ка у Брежнева. При ее строгом взгляде, который вот-вот убьет любого прямо на месте, они как раз кстати. За свой язык тут же получила этот самый, строгий, убивающий взгляд и отвернулась. Мама ждала, вернее, мы с ней вместе ждали уже второй час. Наконец, эта тетка сидевшая в кресле у парикмахерши, вышла с мокрой, покрашенной под свеклу, шевелюрой и накрытым на плечи измазанном краской, старом платке, но тут же зашла снова. Я только успела заметить, что волосы у нее довольно густые по сравнению с моими жиденькими. Говорят, чтобы у девочек волосы были густыми, их надо стричь на лысо. Но с моими этот трюк не вышел. Сколько их не обрезай, волосы как были жиденькими, так и остались.
