Противно и стыдно сознавать свою невольную причастность к деятельности двух пройдох. Степан Михайлович в своих теоретических изысканиях вынужден всячески изворачиваться, чтобы только оправдаться в собственных глазах. Однако все построения выглядят неубедительными. Были преступления, а он являлся всего лишь наблюдателем развития событий, за молчаливое содействие получил от Вадеева вознаграждение. Черный чемоданчик хранится в могилке под полевыми цветами недалеко от сгоревшей Чертовки. Воспользоваться деньгами совесть не позволяет, пока есть свидетели его преступной халатности. Возможно, Зуева обратилась именно к нему, сознавая его зависимость и уязвимость, благодаря полученным деньгам. Своеобразный шантаж. И ничего у нее не получится, Алексин никогда не коснется денег, которых не заработал честным трудом.
Хуже того, он понимает, что всегда им симпатизировал. И подыгрывал? Не имеет права представитель Закона попадать под обаяние какой угодно зеленоглазой женщины, тем более – преступницы. А он попал под влияние? Роллан Быков не стеснялся признаваться в своей слабости перед талантливыми людьми. Слаб я! Ну и что!? – воскликнул великий артист в телепередаче. Вроде как само собой. Даже Людмила заметила ностальгический трепет Степана Михайловича при получении письма от Зуевой, но обернула все в шутку.
Чтобы не заклиниваться на самокопании, Алексин прыгнул с кровати, засеменил в ванную. Теперь каждый звук вызывает ассоциации из прошлого. Даже чихания и отплевывания крана напоминают чертыханья Клетчатого в лабиринтах Чертовки. Навязчивые образы мешают сосредоточиться на первостепенных делах, и раздраженный Степан Михайлович появляется на кухне как испытанном месте психологической разгрузки.
– Наверное, переспал, – скользнула взглядом по его лицу Людмила Николаевна.
Алексин отмахнулся, присел на край табуретки. Мирные хлопоты женщин и хлебный аромат блинов вытесняют неприятные воспоминания, и он позволяет себе улыбнуться. Жизнь представляется вполне благополучной.
– Только что размышлял об этих… как их…
– Ну и что?
– Не нравится мне все это… какая-то непреодолимая зависимость. Хочется жить светло, а мрак из прошлого портит настроение.
– Садись ближе к столу, и все пройдет.
Тая Гавриловна