И тут они ее замечают. Стоп-кадр.
Людей у Примула осталось немного. Силы равны – может, Берни даже впереди, тем более что Примул слегка напуган, по лицу видать. Грохочут шаги на железных ступенях, двое шестерок пытаются сцапать Рокси. Один суется к ней лицом, потому что нормальным детям, любой девчонке от этого страшно, просто рефлекс такой, но Рокси кладет два пальца ему на висок и пускает разряд ему поперек лба, и мужик падает, плача кровавыми слезами. Другой хватает ее за талию – у них что, вообще мозгов нет? – и она бьет его в запястье. Она уже догадалась, что им надо-то мало, быстренько руки уберут, и довольна собой, пока не опускает взгляд и не видит, как Примул бежит за дверь, что ведет в глубину склада.
Он слиняет. Берни стонет на полу, Терри истекает кровью из дыры в голове. Терри конец, как и маме, тут у Рокси сомнений нет, но Примул драпает. Ах ты говнюк. Ну уж нетушки, думает она. Ну уж, сука, нетушки.
Пригибаясь, она слетает по ступеням и бежит за Примулом по складу, по коридору, через офис открытой планировки. Видит, как он сворачивает влево, и припускает быстрее. Если Примул доберется до машины, все пропало, он вернется, и обрушится на них, и в живых не оставит никого. Рокси вспоминает, как его шестерки держали маму за горло. Это он приказал. Это он сделал. Ее ноги бегут еще быстрее.
Он идет по коридору, потом в комнату – оттуда выход на пожарную лестницу, и Рокси слышит, как скрежещет ручка, и говорит про себя: епта епта епта, но когда выскакивает из-за угла, Примул еще в комнате. Дверь-то заперта, ну? Примул железной корзиной дубасит в окно, надеется разбить, и Рокси ныряет, как на тренировках, скользит по полу, целясь ему в щиколотку. Рука обхватывает его лодыжку – сладкую голую плоть, – и Рокси посылает разряд.
Примул не издает ни звука. Валится на пол, точно у него колено подломилось, а руки все дубасят этой корзиной, и корзина стучит в стену. Когда он падает, Рокси цапает его запястье и снова бьет.
По тому, как он кричит на этот раз, ясно, что никто никогда с ним такого не проделывал. Не боль – удивление, ужас. Рокси видит, как у него по руке бежит след, у того мужика в мамином доме было такое же, и от этой мысли, от одного воспоминания разряд в ней сильнее и жарче. Примул орет, будто у него под кожей пауки, будто они грызут его изнутри.
Рокси чуть сбавляет обороты.
– Умоляю тебя, – говорит Примул. – Умоляю.
И смотрит на нее, фокусирует слезящиеся глаза.
– Я тебя знаю, – говорит он. – Ты дочка Монка. Твоя мама – Кристина, да?
Вот это он зря. Ему нельзя произносить мамино имя. Рокси бьет его поперек горла, и он орет, а потом говорит:
– Епта. Епта. Епта.
А потом лепечет:
– Прости,