– Вот, – сказала она, показывая фото на экране мобильного телефона, – хотелось бы выяснить, какое отношение всё это может иметь к Шарлеманю.
Семён Никитич мельком взглянул на фото.
– В области скульптуры я небольшой специалист, знаете ли. А что касается архитектора Шарлеманя… Или, если точнее – Шарлеманей, Иосифа и Людвига – они работали в одни и те же годы и были родными братьями. Оба принадлежали к, так называемым, «классицистам второго круга». Сегодня ими мало кто интересуется. Иосиф Шарлемань?… Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь писал о нём серьёзную работу.
Михалюк запнулся, будто что-то вспомнив. А потом продолжил, с заметной неохотой в голосе.
– Всё, что могу припомнить по исследованиям о Шарлемане, так эта давнишняя, довольно заурядная дипломная работа. Автор – студентка, дипломница профессора Лунина. Я ещё был у неё рецензентом. Фамилию этой студентки точно не помню.
Он задумался, наморщив лоб.
– Но вроде бы как Еремеева. Диплом она защитила в самом конце девяностых, он должен сейчас храниться в архиве. Взгляните, если любопытно.
– Поражаюсь вашей памяти, Семён Никитич, – заметила, улыбнувшись Петрова. – Как можно было не забыть о работе студентки, да ещё через столько лет.
Михалюк только скромно пожал плечами и вздохнул, принимая комплимент. На самом деле дипломная работа студентки Еремеевой запомнилась Семёну Никитичу совсем не просто так. А дело в том, что когда-то, сразу после своего выступления на защите, он имел крайне неприятную беседу, а выражаясь точнее – получил нагоняй от профессора Лунина, причём вполне заслуженно. Сенечка Михалюк, в бытность свою простым преподавателем, не слишком утруждал себя чтением студенческих опусов, тем более, если их тема никак не касались его собственных научных интересов. Архитекторы «второго круга классицизма» интереса для Михалюка не представляли, поскольку, по сравнению с конструктивизмом и функционализмом, выглядели безнадёжно скучно. А потому дипломную работу, на написание которой студентка Еремеева потратила около года, он пролистал за вечерок, тогда же набросал и незамысловатую рецензию, которую прочёл на защите диплома со скучающим видом. При этом Михалюк не обратил внимания ни на выборку из документов, скрупулёзно собранных студенткой в архивах, ни на отзыв профессора Лунина, который порекомендовал работу Еремеевой для публикации в печати. На всё это ему с укоризной попенял сам Лунин, с мрачным видом отведя Сенечку в сторону. Но сказанного не воротишь, защиту не переиграешь, и рекомендация в печать, так ожидаемая студенткой, осталась не подтверждённой. Впрочем, Семён Никитич был вовсе не плохим, а даже и совестливым человеком. Подойдя в кулуарах к побледневшей студентке, он попытался было извиниться. Но дело было сделано, и, по словам поэта, «инцидент исперчен»… А неприятный осадок так и остался.
Семён Никитич ещё раз бросил беглый взгляд на фото.
– Я что могу предположить… Шарлемань Иосиф некоторое