В те годы похвалой удачливому карьеристу, произносимой со смесью зависти и восхищения, было: «Из заграниц не вылазит».
Реального, так сказать, эмпирического Запада никто в то время толком не знал, за микроскопическим исключением, но тем беззаветнее была всенародная любовь. Это и понятно: обожать сподручнее далёкое и неведомое – вроде как рыцарь прекрасную даму. Кстати, в той давней распре славянофилов и западников знатоками Запада были скорее славянофилы, чем западники.
Интеллигенция обожала западные книги, фильмы, журналы – всем этим полагалось восхищаться. Это была своеобразная интеллигентская корпоративная норма – восторг перед Западом. И не моги усомниться: заклюют. Свои же и заклюют. Всё, что можно было прочесть плохого или просто не феерически прекрасного о Западе, – всё это решительно отвергалось как мерзкая в своём убожестве совковая агитка, придуманная большевиками, чтобы спрятать от народа земной рай – Запад.
Помню, как-то в 70-х годах подруга раздобыла журнал «Elle», мы его жадно прочли. Мне он показался дурковатым. «Ну, тогда тебе надо читать «Работницу»», – осадила меня подруга. Я, конечно, постеснялась признаться, что «Работница» кажется мне куда как умнее. Я даже сама, помнится, внутри себя устыдилась своей отсталости и провинциальности.
А уж на выставках вроде «Быт и моды Италии» стоял форменный лом, не протолкнёшься.
Я вспоминаю эту чепуху, чтобы воссоздать атмосферу. Мы все этим дышали. И покойный Гайдар, мой сверстник, дышал. И старшие товарищи Горбачёв с Ельциным…
Сегодня мы квохчем: ах, зачем мы стали насаждать западные модели, либерализм, то, сё…
А как могло быть по-другому? Что любили, то и насаждали. Ах, зачем, зачем мы подарили Западу Восточную Германию? Полноте, да разве жалко чего-то для любимого существа? «Коль любить – так без рассудка» – это ведь про нас сказано.
На рубеже 80-90-х годов ВСЁ, приходящее с Запада, автоматически объявлялось феерически прекрасным и подлежащим немедленному «претворению в жизнь», как чуть раньше исторические решения очередного съезда КПСС. При этом обнаруженное в какой-нибудь одной стране немедленно объявлялось общечеловеческой ценностью и неопровержимым признаком цивилизованности. Суды присяжных или двухступенчатая система высшего образования – всё это объявлялось общечеловеческой ценностью. И плевать, что на самом Западе это скорее исключение, нам не до этих нудных подробностей, нам надо поскорее свалить ненавистный совок и заменить сияющим Западом. «Во всех цивилизованных странах…» – дальше можно было невозбранно нести любую бурду: возразить никто не смел.
Нельзя сказать, чтобы западнизму интеллигенции не пытались противостоять. Ещё при жизни Сталина была запущена кампания борьбы с так называемым космополитизмом и низкопоклонством. Началось с письма академика Петра Капицы Сталину о том, что у нас недооцениваются собственные достижения в области науки и техники.