– Не спорь! – топнул ногой Али-баба, упирая руки в бока. – Нам нужен новый топор?
– Иа, – вздохнул ослик. По его унылой морде можно было заключить, что топор его интересует крайне мало. А вот от нормального стойла и вкусного овса он бы не отказался. Да и уздечку новую справить не помешало бы, а то в чиненной-перечиненной старой ему было крайне неловко перед знакомыми ослихами.
Но Али-баба то ли не понял его, то ли, занятый собственными мыслями, не расслышал сказанного.
– Пошли, – сказал он ослику, взялся за поводья и потянул его к пещере. Но ослик уперся в землю всеми четырьмя копытами, и сдвинуть его с места у Али-бабы никак не получалось. – Пошли, тебе говорят! Вот же упрямое животное! – напряг руки Али-баба. – Разбойники ушли, и, я думаю, вернутся не скоро. Но все равно нам с тобой лучше поторопиться.
– Иа! – воспротивился ослик, отступая обратно к камню. Идти в разбойничье логово ему не особо хотелось.
– Ну и… шайтан с тобой! – в сердцах выругался Али-баба, махнул на осла рукой и один заторопился к пещере.
Ослик, подумав, засеменил следом за ним, все время вертя головой. Одному оставаться на открытом месте было еще страшнее, чем идти в пещеру.
Али-баба приблизился к скальному навесу и, немного помявшись, еле слышно произнес: «Сим-сим, откройся» – ведь не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться: если команда «закройся» закрывает дверь в пещеру, то «откройся» обязательно должна ее открыть. Али-баба, которого еще не до конца покинул страх, надеялся, что заклинание не сработает, и он со спокойной душой вернется к прерванной работе, но, как назло, его слова возымели действие. Вокруг опять загрохотало, поднялась пыль, и стены пещеры разомкнулись, открыв зияющий чернотой вход в пещеру. Клубы дыма и столбы огня вновь изрядно напугали Али-бабу, и тот бросился ниц, зажмурив глаза. Но проходили долгие минуты, а ничего не происходило.
Тогда Али-баба открыл сначала один глаз, потом другой и прислушался. Вокруг было все тихо, если не считать рева пламени, огненной бахромой обрамлявшего с обеих сторон вход в пещеру.
– Иа! – ослик, которому надоело стоять без дела, подтолкнул Али-бабу в бок, мол, давай, иди, делай свои дела и побыстрее возвращайся, а то, неровен час, вернутся разбойники, и нам обоим будет крышка.
– Да, ты прав, лопоухий, – Али-баба встал и медленно приблизился к пещере. Входить было боязно, и Али-баба, чтобы полностью успокоиться, крикнул, сложив ладони рупором: – Эй, есть кто-нибудь?
– Будь… уть… ть… – донеслось затухающее эхо из пещеры.
– Эй!
– Ей… ей… – отозвалось нутро пещеры, передразнивая Али-бабу.
– Никого, – подбодрил себя Али-баба и, сделав глубокий вдох, переступил порог. Замер.
Ничего не произошло. Лишь эхо его шагов заметалось по пещере. Теперь можно было идти спокойно. Зрение Али-бабы понемногу приспосабливалось к сумраку, царившему в пещере, в то время как сами глаза молодого дровосека