Девочки примиряли его с этой жизнью. Не более того. Просто делали его жизнь сносной.
И каждую ночь он тосковал по своей родной стране, по диким Пиренейским горам. Ему вспоминалось суровое лицо его дедушки, который велел ему ехать в Англию. Он вспоминал успокаивающий запах матери, когда она обняла его в последний раз, а потом посадила на коня и помахала на прощание рукой.
Каждое мгновение, когда он не был занят, он тосковал по ветхому дому в лесистой местности, по запаху сосновой хвои, по неистовым зимним буранам и великолепным летним дням, по видам, открывающимся на горы и ледники.
Никто об этом не знал, но по ночам он плакал. Он, Сейбер, из королевского древнего рода де Барбари Джинет.
И теперь он шел, потому что его позвал человек, который создал весь этот ад, – его отец.
Томпсон постучал в высокую темную дверь кабинета, открыл ее и отступил на шаг, пропуская Сейбера вперед. Тот шагнул в комнату, и дверь за его спиной закрылась. Он остался один со своим отцом.
Как и прежде, Гримсборо сидел за письменным столом и что-то писал, но сегодня шторы были раздвинуты, и неяркое английское солнце освещало его силуэт. Он поднял глаза и жестом подозвал Сейбера ближе.
– Сегодня я получил письмо.
Он взял помятый, с ободранными краями, листок бумаги из пачки таких же помятых бумаг и прочел следующее:
«Милорд, не будете ли вы добры передать эту новость моему любимому сыну Сейберу».
Гримсборо взглянул на сына холодными зелеными глазами.
– Твоя мать, как видно, не поняла, что тебя теперь зовут Рауль Лоренс.
Сейбера охватила тревога, и он не стал возражать против своего английского имени. Сейчас его больше всего интересовало содержание письма.
– Прошу вас, милорд, прочитайте, что пишет мама.
«Его дедушка был убит де Гиньярами, когда ходил в лес, чтобы раздобыть еду…»
Сердце Сейбера сжалось от боли.
«Скажите ему, что эти грязные воры преследовали его как животное и закололи копьями…»
Сейбер не мог дышать, не мог думать. Его глаза застилал красный туман. Он чувствовал, что может потерять сознание.
«…потом они повесили его на дереве и выпустили внутренности. Я дождалась темноты и сняла его с дерева».
Сейбер чуть не закричал. Неужели она не знает, как опасно это делать?
Конечно, она это знала. Она знала, что сделали бы с ней де Гиньяры, если бы поймали.
«Я похоронила его на кладбище рядом с замком, где покоится последний подлинный король…»
Пронзительный вопль вырвался наконец из горла Сейбера. Он опустился на колени и орал, выплескивая свой гнев на убийц де Гиньяров, свое горе по поводу дедушкиной смерти и свой ужас от подробностей его гибели. Он делал все то, что в Морикадии приличествует делать человеку, узнавшему о смерти любимого главы семьи.
Он смутно слышал, как