Песни Первой мировой и Гражданской войны. Военная история России в песнях. Валерий Шамбаров

и творчески. Во время восстания 1831 года французский поэт К. Делавель написал первый вариант песни под названием «Варшавянка». В следующем восстании, 1863 года, мятежники распевали песню, созданную В. Вольским, музыку для нее предположительно написал композитор С. Монюшко. Оба поляки, но их творение было насквозь французским и называлось «Марш зуавов». Поясним, что зуавы – алжирские стрелки во французской армии, но в этих же частях служили и польские эмигранты. А кроме того, зуавы отличились в недавних сражениях с русскими под Севастополем, брали Малахов курган. Миновало всего 8 лет, и поляки горели надеждами, что Франция заступится за них, снова объявит России войну [52].

      Но не объявила. Как раз после потерь под Севастополем повторять опыт не осмелилась. А вспышка польского восстания 1863 года, усмиренная генералами М. Н. Муравьевым-Виленским и Я. П. Баклановым, стала последней. Гордая каста Сволочинских и Помойских исчерпала себя, рассчитывать на шляхетский гонор больше не приходилось. Зато стараниями императорского правительства и русских предпринимателей захудалая и нищая Польша превратилась в развитый промышленный регион. Мутить заводских рабочих оказалось даже проще и удобнее, чем подневольных крестьян. Возбуждали их опробованными старыми лозунгами, что русские – завоеватели, иноверцы, схизматы. Зачем полякам царь, жандармы, казаки? В 1879 году социалист Вацлав Свенцицкий написал на мотив все того же «Марша зуавов» новую «Варшавянку», уже для рабочих.

      А в 1897 году большевик Глеб Максимилианович Кржижановский сидел в Бутырской тюрьме. Дело было вечером, делать было нечего. Послушал, как поют поляки, и сделал вольный перевод на русский язык. Песня была именно тем, что требовалось и народовольцам, и социалистам, и анархистам, и прочим революционерам в условиях все более жестоких схваток, разгонов демонстраций, а позже и перестрелок. Попробуй-ка растолкуй простому рабочему пареньку, зачем он должен куда-то идти, швырять камни в витрины, переворачивать трамваи, бить каких-то людей? А с песней ничего доказывать не нужно! Достаточно, чтобы этот паренек запел:

      Вихри враждебные веют над нами,

      Темные силы нас злобно гнетут.

      В бой роковой мы вступили с врагами,

      Нас еще судьбы безвестные ждут.

      Но мы подымем гордо и смело

      Знамя борьбы за рабочее дело,

      Знамя великой борьбы всех народов,

      За лучший мир, за святую свободу…

      Как же было не бузить, не возмущаться, если гнетут темные силы и вихри враждебные? Все, получалось, оправдано! И вывод напрашивался естественный, однозначный:

      На бой кровавый,

      Святой и правый,

      Марш-марш вперед,

      Рабочий народ!..

      Словом, песня оказалась бесценной. Хотя она обладала одним недостатком. Весьма и весьма существенным недостатком. Она по своему стилю не русская. Она польско-французская. Дело в том, что во французской армии был принят иной темп и иной ритм маршей. С нашей точки зрения, чересчур быстрый. Под него вышагивают