– Такому дай волю, он все в доме сожрет!
– Эй, Славка, чего от тебя псиной воняет?
– Ты, папаня, больше не сажай его с нами. Вон, третий кусок хлеба тащит.
А подвыпивший дядька, разозлившись, пошел костерить всю семью Славки.
– Ты хоть и родня мне, а я вас за людей не считаю. Гришка, отец твой, пьяница и бездельник. Ходите, как оборванцы. Ну, Гришка какой-никакой, а работник в доме. Зачем его мать выгнала? Чтобы пожить вольно, блядовать, как хочет. Тьфу, дура беспросветная.
Славке стало обидно за мать:
– Она по две смены работает, и младших в доме трое осталось. Их кормить надо. Какие уж тут блядки.
Мясо и картошка были съедены, добавки не предлагали. Славка жевал хлеб, а дядька продолжал костерить его семью, особенно мать.
– Хватит вам, – не выдержал Славка. – Маманя у меня хорошая.
– Пошел вон, гаденыш, – разозлился дядька, а тетка убрала подальше миску с хорошим хлебом.
В сарае Славка долго ворочался на дощатых нарах, даже всплакнул от обиды за мать и решил ничего не рассказывать дядьке о намерениях бродяги. Украдет твои деньги – и черт с тобой, может, язык укоротишь.
В конце лета, когда в основном работы были закончены, дядька накормил племянника супом с чечевицей и велел возвращаться домой.
– Ты не работаешь, а как червяк ползаешь. Прожираешь больше.
– Я стараюсь, дядя Кузьма, и от других не отстаю, – пробовал оправдаться Славка. – К вечеру только немного задыхаться начинаю.
– Ну, вот дома и задыхайся, тут тебе не больница.
– Как же я домой доберусь. Денег бы дали, дядя Кузьма. Рублей десять или двадцать я все же заработал.
– Что заработал, все проел. Счетовод нашелся, жалованье себе посчитал по высшему разряду. К плоту прицепишься и доедешь со всеми удобствами.
– Дай мальчишке хоть харчей на дорогу, – влезла в разговор жена – Что-то ведь он заработал.
– На суп да кашу без мяса. Ладно, накидай ему в рогожку мелких помидоров, пусть родных порадует. Съел супец? Ну и пошел с богом. Больше не возвращайся, мне с нищетой некогда возиться.
Вот так впервые по-настоящему обидели мелкого шкета Славу Фатеева. Оплевали, не заплатили, хотя Славка старался и какие-то гроши заработал. Рогожку с полведром недозрелых сплющенных помидоров не взял. Пообещал сквозь зубы:
– Может, вернусь повидаться… Как бы тебе тошно, дядя Ефрем, не стало.
До того жалко выглядел низкорослый белобрысый Славка, что дядька лишь отмахнулся и засмеялся. А вот жена его не засмеялась. Суженными от злобы глазами и острым, как клюв, носом, Славка напоминал ее покойника-отца, то бишь Славкиного деда. Тот разбойник был – не приведи Господь.
А