– Наклейку! В палату номер три!
– Доктор! А у меня осколок-то вроде бы вот тут, под кожей, катается… Может, вырезать его надо?
– Ты прав, товарищ. Надо удалить его… Сейчас и удалим. Татьяна Ивановна! Готовьте операцию. Под местной анестезией. Он слушает внимательно. Вижу – боится.
– Это что – замораживание? Н-е-ет, доктор, я не дамси. Мне не стерпеть заморозки. «Нужно щадить психику раненых, травмированную во время боя». Поэтому местную анестезию не очень рекомендуют для войны.
– Хорошо. Посиди у входа, сейчас перевязки закончим и сделаем, как просишь. Через час мы закончили перевязки. Уже дело к вечеру.
– Теперь давайте оперировать! Тамара, наркоз! Татьяна Ивановна, накройте столик, чтобы по всем правилам. Татьяна начала готовиться. Вымыла руки в тазике, надела стерильный халат. Я тоже. Сняли штаны с солдата. Он трясется мелкой дрожью, зубами стучит. Побледнел…
– Уж пожалуйста… Усыпите покрепче, боюсь я…
– Будь спокоен. Ложись.
Уложили. Тамара дело знает, приготовила маску Эсмарха, ампулу с хлорэтилом, роторасширитель, языкодержатель, тампоны. Смазала около рта вазелином. Поставила Канского около больного – руки подержать. Коля Канский – санинструктор дельный. Маска наложена на рот, и струя хлорэтила направлена на нее.
– Считай!
– Раз, два… Ой, душит! Душит!
Раненый рванулся со стола, выдернул руку и сдернул маску. Лицо красное, глаза дикие, дышит тяжело…
– Не могу, доктора… Не могу! Душно мне!
Успокоили. Отдышался, улегся. На этот раз привязали – есть в укладках ремень…
– Давай больше струю, Тамара. Грей