Улица вечерних услад. Елена Сазанович

которую видно. Слышно. В это время погибает.

      – Погибает, Вера.

      – Лоб, – она прикоснулась к моему плечу. – Вот ты умный, Лоб. Да?

      Я не без гордости утвердительно кивнул.

      – И что? Мне Лобов что-то говорил, но я плохо усвоила. И что? Правда, что эти молекулы водятся в человеке?

      Я закусил нижнюю губу.

      – Водятся, Вера. Водятся.

      – Как это?

      – Очень просто, Вера. В кошке водится блохи. Ты разве не знала? А в человеке – молекулы. Это так просто, Вера.

      Вера брезгливо сморщила носик. И с опаской прикоснулась к своему загорелому телу.

      – Извини, но мне иногда кажется, что твой папаша не слишком умен, – поделилась она со мной своими драгоценными мыслями. – Он не знает названия ни одного цветка. Ни разу не видел, как всходит солнце. И представляешь, даже не слышал, как в одной ракушке умещается целое море? И при этом своем невежестве он занимается какими-то блохами. Или, как их? Молекулами? Да? Которых даже не видно. А зачем заниматься тем, что не видно? Что даже никак не попробовать на вкус? Так, Костя? Мне не нравится то, чем занимается Лобов, – вздохнула она. – Но приходится с этим мириться.