– С Богом! – Ольховский встал и надел дождевик. – Пошли на мостик!
В ходовой рубке было сухо, тепло: обжито.
– Боцману! Сварщиков с аппаратами – в люльки! Швартовой команде – на верхнюю палубу! Приготовиться к отдаче швартовов!
Стальную коробчатую балку швартовом назвать трудно, но в Морском Уставе такой команды, как «Режь балки!», не предусмотрено.
Черная волна шевелилась под самыми балками, косо уходящими от борта в воду к затопленному сходу набережной. Люльки потравили с борта вплотную. Вспыхнули и загудели сине-белые острия газорезок и с шипением лизнули металл. Полыхнула и завилась стружками, растаяла краска в обе стороны рдеющего разрезного шва.
– Команде к отходу – по местам стоять! В машине – поднять давление!
Прорезали боковую и нижнюю плоскость мощных коробок и переместили люльки на другую их сторону. Полудюймовая сталь поддавалась медленно. Верхний разрез оставляли напоследок: вес балки будет работать на разлом.
В час тридцать пять сквозь голые деревья бульвара всплыл и остановился красный огонь разводного пролета Троицкого моста.
Из люлек доложили:
– На пять минут работы осталось! – Теперь крейсер соединялся с берегом лишь неширокими перемычками.
Буксир тихо застучал машиной, отошел вперед и выше по течению и надраил пятидюймовый буксирный конец, заведенный за носовые кнехты. Теперь, работая на средних оборотах и перемалывая воду за кормой, он создавал тягловое усилие, оттягивающее крейсер от берега и против течения. Одновременно облегчалась последняя работа сварщиков.
– На швартовах – стоп. Все на местах. Машине – готовность к оборотам!
В час сорок поехал вверх сигнал здоровенного центрального пролета Литейного моста.
Неслышный за шорохом дождя речник, двоя в черном зеркале огни надстройки, заскользил сверху.
«Четвертый, – считал Ольховский, – пятый… Сколько их сегодня?..»
В два двадцать шесть ходовые огни поднимающегося судна вылезли справа из-за угла набережной, закрывавшей обзор вниз.
– Режь! – заорал с крыла мостика вниз Ольховский, перегибаясь через обвес.
Две белые точки под бортом вздулись конусами и развернулись алым круговым лепестком по металлу.
– На буксире – полный! Машине – средние обороты на оба винта! Палыч – дай право руля!
В два тридцать негромко и медленно бултыхнул обрезанный конец носовой балки, и нос крейсера еле уловимо подался влево, вверх по течению и в кильватер буксира.
Положенный вправо руль и работающие машины стремились отодвинуть корму от берега и одновременно – скатить нос вправо в берег, что компенсировалось оттягивающей работой буксира. Теперь корабль удерживался только узкой недорезанной смычкой кормовой балки.
Уже второе поднимающееся судно приближалось к Литейному.
– Режь!! – зверским голосом гаркнул Колчак.
Кормовая